Полынная елка. чтобы выжить в тылу и вырастить детей, требовалось мужества не меньше, а может, и больше, чем на передовой

В 2017 году московский издательский дом «КомпасГид» выпустил книгу Ольги Колпаковой с иллюстрациями Сергея Ухача «Полынная елка».

Книга – представитель популярного в последнее время жанра «от лица детей страшного ХХ века – детям благополучного XXI» («Сахарный ребенок» О.Громовой, «Девочка перед дверью» М.Козыревой, «Дети ворона» Ю. Яковлевой). На этот раз перед необремененным историческими знаниями подростком — депортация поволжских немцев.

После собственно повести автор предлагает читателям своеобразный толковый словарь, объясняющий, что такое, например, «Ленинград» или «Революция», под названием «Как это было». Думаю, начать нужно именно с него, чтобы потом не отвлекаться. Конечно, школьники среднего и старшего возраста (как и люди любого возраста) – очень разные. Вполне допускаю, что многим из них нужно объяснить, что такое трудармия, что «люди были совсем как рабы», что переселенцам после войны еще долго нельзя было вернуться домой… Ну а что такое Миус-фронт – и большинство взрослых-то не знает.

Хотя порой в целом верное стремление говорить с современными подростками на их языке настолько далеко уводит от урока истории, что приводит к американскому комиксу: «Адольф Гитлер — вспыльчивый и упрямый парень»… «Сталин в пятнадцать лет подружился с революционерами»… «пионеры активно занимались спортом, учились маршировать и выполнять строевые команды, боролись с беспризорниками, обучали грамоте пожилых <…> организовывали лагеря, жили в палатках в лесу и собирались вокруг костра, чтобы обсуждать свои дела и петь песни».

Да, объяснить то, что, кажется, и так очевидно – бывает очень нелегко. Вот и перед маленькой героиней «роковых сороковых» (повесть начинается с войны и кончается победой), немкой Марийхе, жизнь ставит вопросы, решить которые не в силах умные, взрослые люди. А она — старается ответить.

Почему люди идут войной друг на друга? Из-за того, что люди «говорят на разных языках, ходят в разные школы»?

Можно ли быть ни за белых, ни за красных, а только «за себя и своего сына»?

Есть ли нации хорошие и плохие? На примере своих родных девочка видит, что немцы бывают «хорошие» и «плохие», а на примере жизни отца — что «хорошими и плохими» могут быть и русские, и чеченцы…

Да и отец… Выживший в войну, но не вернувшийся к семье, предавший жену и детей – и он, по мысли Марийхе, достоин прощения, он тоже «как все, и хороший, и плохой» (сравним с реакцией родни на такой же случай в «Последнем поклоне» В. Астафьева).

Маленькая она еще. Не так огорчает ее потеря «большого, хорошего дома и хозяйства», как обмен на еду «зеленого льва с дыркой на макушке». Она не замечает того, что на ее босых ногах протёртые, дырявые, набитые соломой валенки, не задумывается о том, что старшая сестра, мечтавшая стать учительницей, работает наравне со взрослыми и никогда не закончит школу… Это замечаем мы – читатели.

Мария-Марийхе берет пример душевной твердости, трудолюбия и смирения у старших – бабки, матери, сестры. Что помогает семье в их непростой жизни, превратившейся в бесконечный трудовой подвиг? В первую очередь – вера.

Непривычная, незнакомая, она, однако, не вызывает у окружающих явной неприязни. Учительница просит не петь в школе «У яслей я Твоих стою, Христос, мой покровитель», потому что эта песня «совсем школьная песня и очень грустная», а диковатый соседский мальчик всего лишь спрашивает: «А ты правда думаешь, что Бог существует?» Впрочем, судя по тому, что этот мальчик (русский, из деревни с традиционным православием) — на иконы реагирует попросту: «тьфу!», окружающим любая вера в диковинку.

Бог поможет, Бог не допустит… Когда убегает любимая кошка, самое страшное – что ее никто теперь не защитит, ведь «у кошек даже нет своего бога». У людей Он есть, только где Он? Как Он видит происходящее и не вмешивается? Не раз девочка и ее старшие сестры задают эти вопросы. И если младшая вздыхает «Бог, наверное, смотрел в другую сторону или был занят фашистами», то старшая грозит небу: «Если ты не оживишь Мину и не вернёшь нам маму, то тебя нет!».

Как таковой войны – сражений, штыков, танков – в книге нет. Есть суровый быт нищей военной деревни («я даже и не знала, что такое конфеты», «только у двоих человек в классе были карандаши»), на фоне которого неожиданно, как спустившиеся с газетной передовицы, возникает сообщение, что «комбайны «Коммунары» работали даже ночью, включив фары». Отдельное спасибо автору за такие детали как « Электричества в деревне не было» (растолковано в конце книги) и «С пятого класса нужно было платить за учёбу» (увы, не растолковано).

Есть ненормальные в своей жуткой обыденности истории — мальчика Теодора, потерявшего в трудармии ногу, ставшего «очень страшным, но добрым» или тетки Лизы, «такой честной, что с ней старались пореже встречаться» — чей гроб вместе с гробами других умерших от непосильной работы бросают в болото…

«Время было такое»? Или «Бог в эти годы рождался где-то в других местах»? Ни автор, ни Марийхе никого не обличают. Ни отца «с голубыми, как небо, глазами», ни соседей, обещавших девочке Лиле ботинки в обмен на тяжелую работу и обманувших ее, ни «Сталина и его помощников»… Просто рассказ про детство, в котором не было дома, конфет, книг, в котором был один праздник – рождество с ветками горькой полыни вместо елки… Рассказ выросшего уже человека — навсегда покинувшей свою великую и страшную родину и задающего Богу «не меньше вопросов, чем в детстве».

Катарина Гулевская

Что делать, если ваша семья – вдали от дома, от всего привычного и родного, и перед Рождеством у вас нет даже ёлки? Можно нарядить ветку полыни: нарезать бахрому из старой изорванной книжки, налепить из теста барашков, курочек, лошадок. Получится хоть и чёрно-бело, но очень красиво! Пятилетняя Марийхе знает: на тарелке под такой ёлкой утром обязательно найдётся подарок, ведь она весь год хорошо, почти хорошо себя вела.

Рождество остаётся праздником всегда – даже на незнакомой сибирской земле, куда Марийхе с семьёй отправили с началом войны. Детская память сохраняет лишь обрывочные воспоминания, лишь фрагменты родительских объяснений о том, как и почему так произошло. Тяжёлая поступь истории приглушена, девочка едва слышит её – и запоминает тихие моменты радости, мгновения будничных огорчений, хрупкие образы, на первый взгляд ничего не говорящие об эпохе 1940-х.

Марийхе, её сестры Мина и Лиля, их мама, тётя Юзефина с сыном Теодором, друзья и соседи по Ровнополью – русские немцы. И хотя они, как объяснял девочкам папа, «хорошие немцы», а не «фашисты», дальше жить в родных местах им запрещено: вдруг перейдут на сторону противника? Каким бы испытанием для семьи ни был переезд, справиться помогают добрые люди – такие есть в любой местности, в любом народе, в любое время.

Автор книги Ольга Колпакова – известная детская писательница, создатель целой коллекции иллюстрированных энциклопедий. Повесть «Полынная ёлка» тоже познавательна: текст сопровождают подробные комментарии, которые поясняют контекст эпохи и суть исторических событий, упомянутых в книге. Для читателей среднего школьного возраста повесть станет и увлекательным чтением, побуждающим к сопереживанию, и внеклассным занятием по истории.

Издание проиллюстрировал художник Сергей Ухач (Германия). Все иллюстрации выполнены в технике монотипии – это оттиск, сделанный с единственной печатной формы, изображение на которую наносилось вручную. Мягкие цвета и контуры повторяют настроение книги, передают детскую веру в чудо, не истребимую никаким вихрем исторических перемен.

Произведение относится к жанру Книги для детей: прочее. Оно было опубликовано в 2017 году издательством ИД КомпасГид. На нашем сайте можно скачать книгу "Полынная ёлка" в формате fb2, rtf, epub, pdf, txt или читать онлайн. Рейтинг книги составляет 5 из 5. Здесь так же можно перед прочтением обратиться к отзывам читателей, уже знакомых с книгой, и узнать их мнение. В интернет-магазине нашего партнера вы можете купить и прочитать книгу в бумажном варианте.

Великая Отечественная война прошлась вихрем по всем семьям, не оставив ни одного человека без своего внимания. Узнать, что пережили депортированные народы в этот период, почувствовать все тяготы и эмоции военного времени, жителям города Семея удалось на премьере спектакля «Полынная елка» театральной студии «Glück» областного общественного объединения немцев «Возрождение». Премьера состоялась в честь Дня победы.

В 2017 году московский издательский дом «КомпасГид» выпустил книгу Ольги Колпаковой с иллюстрациями Сергея Ухача «Полынная елка». Книга – представитель популярного в последнее время жанра «от лица детей страшного ХХ века – детям Благополучного XXI». На этот раз перед необремененным историческими знаниями подростком - депортация поволжских немцев.

«Что делать, если ваша семья – вдали от дома, от всего привычного и родного, и перед Рождеством у вас нет даже ёлки? Можно нарядить ветку полыни: нарезать бахрому из старой изорванной книжки, налепить из теста барашков, курочек, лошадок. Получится хоть и чёрно-бело, но очень красиво! Пятилетняя Марийхе знает: на тарелке под такой ёлкой утром обязательно найдётся подарок, ведь она весь год хорошо, почти хорошо себя вела.

Рождество остаётся праздником всегда – даже на незнакомой сибирской земле, куда Марийхе с семьёй отправили с началом войны. Детская память сохраняет лишь обрывочные воспоминания, лишь фрагменты родительских объяснений о том, как и почему так произошло. Тяжёлая поступь истории приглушена, девочка едва слышит её – и запоминает тихие моменты радости, мгновения будничных огорчений, хрупкие образы, на первый взгляд ничего не говорящие об эпохе 1940-х.

Марийхе, её сестры Мина и Лиля, их мама, тётя Юзефина с сыном Теодором, друзья и соседи по Ровнополью – русские немцы. И хотя они, как объяснял девочкам папа, «хорошие немцы», а не «фашисты», дальше жить в родных местах им запрещено: вдруг перейдут на сторону противника? Каким бы испытанием для семьи ни был переезд, справиться помогают добрые люди – такие есть в любой местности, в любом народе, в любое время.

Режиссер спектакля и руководитель театральной студии «Glück», Инна Семененко, связалась с автором повести «Полынная ёлка» Ольгой Колпаковой, рассказав ей о своей идее поставить спектакль, на что писательница согласилась. И с января месяца начался творческий процесс: упражнения по актерскому мастерству, репетиции, подготовка реквизита, а самое главное осмысление ролей.

Для режиссёра, как и для актёров, это была не первая премьера о депортации российских немцев, но по-особому значимая и волнительная, ведь на спектакле присутствовал сам автор. Ольга Валерьевна Колпакова – детский писатель, журналист, автор более тридцати познавательных и художественных книг, председатель Содружества детских писателей Екатеринбурга, один из организаторов Международной детской литературной премии им. В.П. Крапивина.

Премьера спектакля «Полынная елка» | Фото: Грей Грейман

Перед спектаклем Лилия Гончарук, председатель общества «Возрождение», познакомила собравшихся с автором повести. Ольга Валерьевна рассказала об истории написания повести, представила презентацию и показала, какие они в жизни, главные герои книги. Дедушка Ольги Колпаковой, Андрей Александрович Вольф – российский немец, в детстве пережил вся тяготы депортации. Своей внучке он ничего не рассказывал – время его научило молчать, поэтому лишь немногое о его жизни удалось узнать.

– Все подробности мне рассказали моя бывшая учительница немецкого языка Мария Андреевна и её супруг. Они с Генрихом ехали в одном поезде, который увозил их из родных мест, жили в одном селе. Мария Андреевна – это Марийхе, героиня повести «Полынная ёлка». Она выжила, выросла, выучилась, помогала заложить первый в селе сад, с первыми в этом районе яблоневыми деревьями (тогда в предгорьях Алтая яблок не выращивали). В селе душевного человека и замечательного педагога любили и уважали, – поделилась автор повести.

На страницах повести изображена семья: мама, папа, бабушка и три дочери. В 1941 году отца забирают в трудармию, а детей с матерью и бабушкой депортируют в Сибирь, где они пытаюсь выжить, прокормиться и, несмотря на тяготы, находят маленькую и возможно недолгую, радость жизни. Самой младшей героине всего пять лет! Перенести эти образы на сцену, вдохнув в них жизнь – та ещё задача! Но режиссёру это блестяще удалось!

Зрители разных возрастов, среди которых были родители, друзья, родственники молодых актеров и почетные гости города – все аплодировали стоя. И у всех были искренние эмоции и отзывы о спектакле.

Ольга Колпакова: «Уверена, что спектакль еще будет меняться. Но, скорее всего, не очень сильно. Я же пока прокручиваю в голове сцену за сценой, отмечаю игру замечательных артистов.

17-летняя Даша Герцог очень убедительно сыграла роль пятилетний Марийхе. Зрители даже подходили к ней после премьеры, чтобы поинтересоваться возрастом. Роль Мины, отчаянной, хулиганистой средней сестры исполнила София Бедер.

Лилю – Доминика Бедер. Своей игрой смогла подарить чудо, вселить надежду. Даже в трагичные моменты зрители улыбались, глядя на Лилю в исполнении Доминики. Мама – Алена Таланова, хрупкая, как тростинка, с грустными глазами. Как ей не сломаться? Иногда казалось, что она заколдована, но мысль выжить, спасти девочек, держит её. Алене впервые на сцене пришлось петь. Бабушка – Мадина Мустафинова. По книге она совсем не говорила по-русски. Но зрители интуитивно чувствовали смысл… Бабушку Надю исполнила Алина Кацедорн. Всего на минутку появилась на сцене тётя Юзефина (М. Горбачева), и зрители с надеждой ждали её возвращения на сцену.

В роли отца – Александр Козлов. Сдержанный, немного даже холодный. Но Александр передал внутреннее переживание мужчины. Чумичов – Евгений Кременцов, самый юный из артистов. Ему удалось передать двойственное отношение к депортированным: вроде и жалко их, и дружить с ними интересно, но они все равно какие-то не такие…
Теодор – Ярослав Карпич. Когда он сидел на сцене, в эпизоде с валенками, меня поколачивало. Опять какое-то стопроцентное попадание героя и артиста, другого Теодора я уже не представляю! Как и Деда Дедова в исполнении Рафаэля Бабажанова. Для Рафаэля это был дебют. Играл он замечательно, настоящий дед из сибирской глубинки.

Премьера спектакля «Полынная елка» | Фото: Грей Грейман

Режиссер – Инна Семененко. Я не видела сценария, да и вообще плохо представляла, как этот текст можно перенести на сцену, да еще за такое короткое время. Инна – удивительно талантливый и чувствующий человек! Спектакль поставлен близко к тексту, но в нем нет длинных монологов. Инна смогла, выстроив свою композицию, перевести все это в визуальный ряд. Она даже познавательную часть, что в конце книги, пустила в дело, чтобы зритель мог представить время. Декорации самые скромные, но удивительно подходящие. Помост – это и телега, и вагон, и дом, и стол. Ящики и узлы с вещами. Девочки, играя и разговаривая, выстраивают из палок железную дорогу. Полынь появляется в конце, возле иконы, как символ и горечи, и избавления от всякой нечисти. Меня в художниках восхищает то, что они могут заглянуть дальше прямого авторского текста, теперь вот в режиссерах – тоже.
Очень хочется, чтобы все у театра было хорошо. Новых премьер! Но самое сильное желание – чтобы с «Полынной елкой» поехали на гастроли».

Инна Семененко: «Когда искала очередной материал про депортацию немцев Поволжья для работы с молодёжным театром КНМ «Glück», очень приглянулась эта книга. Связалась с автором. Но одно дело получить разрешение, другое – когда автор присутствует на премьере. Волнительно. Вдруг твои драматургические и режиссерские решения не поймут? Ольга поняла и приняла».

Доминика Бедер, участница театральной студии: «Роль старшей сестры не была для меня слишком сложной, потому что у меня есть младшая сестра. Что-то подсказать, помочь, объяснить, для меня это – привычное дело. Я очень хорошо понимала Лилию, именно она должна была дать сёстрам то, что не успевала мама, ведь она была слишком занята тем, что зарабатывала на выживание. Это был второй спектакль, посвященный депортации в нашем обществе.

В первом спектакле «Депортация. История одной российской семьи» по роману Иды Бендер, я была рассказчиком. Данные спектакли стали для меня какой-то важной ступенью в плане осознания себя и истории своего народа. О трагедии не всегда стоит рассказывать трагично, ведь в жизни, какой бы ужасной она не была, есть какие-то светлые моменты. Даже находясь в стеснённых трагических обстоятельствах, люди могут пытаться что-то изменить, чтобы им было лучше».

Юлия Крылова, зритель: «Очень хочется выразить благодарность Инне Семененко за постановку «Полынная ёлка». Я была на спектакле с группой ребят, которые изучают немецкий язык в кружке. В основном это ученики шестого класса. Дети обычно непоседливы, трудно завладеть их вниманием или заставить сосредоточиться. На спектакле «Полынная ёлка» я увидела своих ребят совсем другими. Они с таким увлечением смотрели постановку, глаза практически у всех были «на мокром месте».

Одна девочка даже плакала. Она сказала: «Я не могу не плакать! Я представила, как это было на самом деле…». Для меня, как для педагога, это было очень приятно видеть. Их слезы говорили о том, что идею произведения они все-таки прочувствовали. Ведь это и было основной целью. Вы совершили подвиг. Актерам на сцене очень сложно удержать внимание детской аудитории. И пусть сегодня детей в зале было немного, я считаю это большой победой. Я думаю, вы еще не раз будете показывать этот спектакль? Что касается меня, то я постараюсь привести на него детей из других классов. Не только немцы должны помнить свою историю, но и всем остальным тоже не мешало бы посмотреть и узнать то, как жили люди во время переселения».

Ермак Бидахметович Салимов, аким города Семея, с книгой в руках, выразил благодарность актерам за важную и нужную постановку: «Ведь это – наша история, которую нужно помнить, ценить и поддерживать преемственность поколений, беречь и дорожить тем, что у нас сегодня есть».

Спектакль завораживает, полностью захватывает наши чувства и эмоции.
С грустью на сердце следишь за судьбой героев, осознаешь и понимаешь, что это – не вымысел, это – реальная история, реальная жизнь людей. Нужно помнить и уважать историю, почтительно относится к старшему поколению, ведь они пережили многое и сделали все от них зависящее, чтобы у их детей было светлое будущее».
Спектакль доступен к просмотру в Интернете, в социальных сетях, название видеоролика «Спектакль «Полынная ёлка».

— Лиля, — начал он со старшей. Лиля через несколько дней должна была пойти в пятый класс. — Лиля, возьми свой любимый ранец и вытащи из него все книги. Все, все, даже самые интересные. И положи в него бутылочку с водой, вот этот пакетик сухариков и переодеться. Еще положи записку — как тебя зовут, как маму зовут и наш адрес. И свой портфель ты нигде не оставляй! Всегда помни про него, держи его рядом.

Лиля сразу начала выполнять, что ей сказали. Хотя охотней она бы обошлась без сменной одежды. Лиля у нас отличница и книжница. Больше всего на свете она хотела стать учительницей. Мы с Миной и все наши соседские дети измучились с ее игрой в школу. Особенно, конечно, Мина. Мина учиться не любила, она любила бегать, прыгать и играть. Еще Мина умела драться, как мальчишка.

— Миночка. — Папа взял Мину за руки и повернул ее к маме. — Мина, ты крепко-крепко за маму держись. Вот так за юбку держись и не отпускай. Никуда не убегай, в сторону не отходи. А если мама куда пойдет, то ты с ней иди. Или за Лилю держись.

Мина сразу вцепилась в мамино платье. Миночке было семь лет. Ранца у нее еще не было, и папа соорудил ей рюкзачок, куда тоже положили сухари. Рюкзак удобно висел на спине, и руки у Мины были свободны.

Мне рюкзачка не дали, и я приготовилась зареветь.

— Марийхе. — Папа поднял меня на руки, крепко прижал к себе, а потом передал маме. — Марийхе… Хелена, не спускай Марийхе с рук…

Я, конечно, люблю сидеть у мамы на руках. Но недавно я научилась здорово бегать и сидеть на руках совсем не хотела.

У мамы было растерянное лицо. Такое, как если мы с Миной убегали далеко играть, за ручей, к Миусу, или в соседнюю деревню к кузену и она нас долго не могла найти. Или такое, когда Лиля нас спрашивает: «Ну-ка отвечайте, сколько будет одна курица плюс еще одна курица?» А мы ей: «Наваристый бульон!»

Так мы проводили папу до сельсовета. А потом за нами приехала подвода.

Я очень люблю кататься на коне! У нас и дома когда-то были Раздор и Шустрая. Только у нас их забрали. Уже давно. Тогда у всех лошадок забирали. А корову с теленком родители отвели недавно сами и взамен получили справку. Хорошо, что кошка Мими осталась с нами! Мы взяли ее с собой на подводу.

На нашей телеге было несколько больших узлов, коробка с маслом и фасолью, мешок с мукой, тюк с одеялами, наша старенькая бабушка и мы. Старенькая бабушка у нас очень-очень строгая. Но зато она плохо ходит, и мы легко можем от нее убежать, если она начинает нас ругать. Зовут ее сразу двумя именами — Эмилия-Катерина. Раньше так было можно называть. У нас с Миной тоже, можно сказать, было по два имени. Когда взрослые сердились, то звали нас не Мина и Марийхе, а Вильгельмина и Мария. И бабушка в молитвах тоже нас так называла.

А Лиля всегда была Лиля.

Не только мы — все из нашего села ехали на станцию. Из соседней деревни, где живет наш кузен Теодор, тоже все ехали. Теодор — драчун и грубиян. Он стреляет из рогатки по голубям и воробьям и называет нас малявками. Но сейчас он сидит тихо и не обзывается. Рядом с его повозкой бежит Рекс, Теодорова собака.

Мне было интересно и весело у мамы на коленях. Так далеко на тележке я пока не каталась, да еще вместе с Мими.

Рекс немного рычит на Мими, и Мина прячет кошку под пальтишко.

Мы ехали долго, нам с Миной даже захотелось в туалет. Еще бы, ведь на завтрак мама велела выпить по две полные кружки молока и доесть сметану. Мими возилась под пальто у Мины и давила ей лапами на живот. Наверное, тоже хотела в туалет. Повозку остановили в уже сжатом поле, и мы побежали за копны.

И тут Мими вырвалась и отправилась домой! Лиля с Миной звали, звали кошку, но она убегала все дальше и дальше. Это потому, что папа не дал ей наказа все время быть рядом с мамой! Теодор смотрел со своей повозки и ухмылялся, а Рекс лаял.

Сестры заплакали, и я вместе с ними. Мими — умная кошка. Она старше нас с Миной, даже старше Лили. Но почему она так глупо поступила? Как она там будет жить одна?

У кошек даже нет своего бога, чтобы он позаботился о ней.

Потом я вспомнила, что папы тоже с нами нет, и хотела заплакать сильнее, да только впереди была станция, и там стоял состав с огромными вагонами. Поезда я почему-то испугалась и заревела уже из-за него, а не из-за папы.

— Тише, Марийхе, тише, — говорила мне мама. — А то папа услышит и расстроится. Скажет: «Что это за рева-корова и плохая девочка? А где же моя милая Марийхе?»

Тогда я поднажала, чтобы папа наверняка меня услышал. Тем более папа не наказывал мне не реветь.

Почему мы уезжали

Папу и многих остальных мужчин из нашей деревни забрали на войну. Война была уже совсем близко к Ровнополью . Однажды мы услышали взрывы. Мы заклеили окна в домах бумажными ленточками, чтобы стекла никого не ранили, если вдруг окно разобьет взрывом. А на ночь завешивали их покрывалом и одеялами, чтобы фашисты не увидели свет, и не поняли, что здесь есть люди, и не сбросили на нас бомбы с самолетов.

Мы с Миной не очень знали, что это за такая война. А Лиле мама с папой объяснили. На Советский Союз — страну, где мы живем, напала другая страна. Та страна, которая напала, называется Германия. В Германии живут немцы. Лиля ничего не поняла. Потому что мы тоже немцы. Наши мальчишки, конечно, иногда дерутся друг с другом, но взрослые-то не такие дураки! А еще наши мальчишки иногда дерутся с мальчишками из других деревень. Рядом с нами, в хуторе через речку, живут хохлы. А с другой стороны — казачья слободка. Мальчишки говорят на разных языках, ходят в разные школы, но иногда вместе играют и дерутся. Потом они мирятся, собираются на пионерские слеты и спортивные соревнования, ходят строем и жгут костры. Лиля хотела бы стать пионеркой, тогда бы ее тоже отпустили на пионерский костер. Но бабушка ей не разрешала, потому что пионеры не должны верить в Бога.

Мама Лиле объяснила, что когда-то, давно-давно-давно — этого даже наша бабушка не помнит, — немцы из Германии приехали в Россию . И стали здесь жить. А потом — это уже не давно-давно-давно, а просто давно-давно (это бабушка помнит), — Россия стала Советским Союзом. Это самая огромная страна в мире. И в ней живет много-много разных народов. Но больше всего русских. Немцев тоже много. А главный в стране — грузин Сталин .

Мы — немцы. Напали на нас тоже немцы. И все потому, что у каждого народа есть люди плохие и хорошие, злые и добрые, жадные и щедрые. И плохих немцев все стали называть «фашисты». Так объяснил папа.

Лиля тогда очень радовалась, что наши предки когда-то давно-давно-давно уехали из Германии. Кто это, интересно, придумал? Как его звали? Может, это наш прапрапрадедушка? Он спас семью от голода, приехал туда, где дали землю. Теперь у нас и большой-большой дом, и сад, и огород, и хозяйство. А если бы остались в Германии, то вдруг тоже бы стали фашистами. Лиле не хочется быть плохой, злой немкой. Ей хочется быть самой доброй учительницей на свете.

Взрослые между собой очень тихо рассуждали: если фашисты пришли бы в Ровнополье, то, может, ничего и страшного? Они ведь тоже немцы, может, с ними бы договорились, стали бы вместе жить. Может, Сталин и Красная армия неправильно сделали, что приказали всем бросать свои дома и уезжать?

Всем было очень жалко бросать каменные красивые дома, с занавесками и мебелью. Все с собой не увезешь. И большую красивую супницу, и блюдо для пирогов с нарисованными поросятами. Всю посуду родители завернули в скатерти и простыни, сложили в ведро, а ведро спустили в колодец. А банку из-под кофе, в которой лежали обручальные кольца, мама просто забыла. Банка осталась на полке. И как мама могла забыть! Это очень плохая примета.

Женщины на вокзале плакали. Тетка Юзефина упала на свой узел и кричала:

— Нас увезут в Сибирь! Мы все там сгибнем!

Теодор стоял рядом со своей мамой и молчал.

— В Сибири тоже люди живут, — сказала Лиля. — Там земля жирная, черная и все хорошо растет. Еще там много леса.

Но тетка Юзефина все плакала и плакала.

— Не плачь, — сказала я ей. — Дядя Альберт услышит, скажет: «Рева-корова!»

— Идите отсюда, малявки, — крикнул на нас Теодор, — чтоб я вас не видел!

Но мы все равно сели в один вагон.

— Подумаешь, не хочет видеть, пусть закроет глаза и не глядит, — сказала Мина.

Что было с папой

Наш папа, когда был маленький, жил в горах, на Кавказе. У Лили в учебнике есть картинка с Кавказом. Это такие красивые земли! Он рассказывал, какой вкусный виноград у них рос. А потом началась война. Не та, которая сейчас, а другая, Первая , в самом начале XX века. Но в ней тоже воевали немцы и еще много других народов. Немцы за границей так плохо себя вели, начали войну. И за это немцам на Кавказе запретили говорить на немецком языке! И в школах тоже запретили на нем говорить. Но папе в школу и не пришлось идти, потому что на села и хутора стали нападать вовсе даже не плохие немцы, а чеченцы. Они нападали и на русские села, и на молдавские. Они убивали людей, грабили дома, сжигали посевы.

— Чеченцы плохие? — спрашивала Мина.

— Нет. Они как все. Есть плохие, есть хорошие, — отвечал папа. — А есть и плохие и хорошие сразу. Как Марийхе, которая прыгает в луже и вся замарается. Или как Мина, которая дерется с Теодором.

— Это Теодор вредный, он старший и нас задирает, — сказала Лиля.

А Лиля у нас никогда не была плохой. Она была доброй и справедливой.

Папин дом сгорел вместе с документами. Когда пришли русские, то взяли папу в плен, хотя он был еще ребенком. Потому что он не был жителем России.

— Русские — тупые! — сердилась Лиля. — Ведь документы были, но сгорели!

— Лиля, такое говорить нельзя! — грозила пальцем бабушка, но не очень строго.

— Что ты, что ты! — мама качала головой и сердилась на то, что папа рассказывает такие страшные истории дочерям.

— Русские — как все, — вздыхал папа.

Папу и еще других ребят сковали цепью и погнали с Кавказа в Россию. И родителей их погнали. Родители у папы умерли, и он остался со старшими братьями. Папа вырос и женился на маме. А война и потом еще революция закончились. И они стали много работать и жить хорошо.

Но бабушка злится на русских, совсем не желает учить русский язык и не ходит в сельский совет по делам. Русские запретили церкви, запретили молиться Богу , а это совсем не хорошо. Без этого можно жить на земле, но зато после смерти не попадешь в Царствие Небесное. А бабушка туда очень хочет. А мы — не очень. Нам на земле тоже хорошо.

Может быть, немцам, которые остались в Германии, было не так хорошо на земле, как нам? Может быть, они были бедные, голодали и решили пойти отобрать еду и дома у других? Но ведь могли бы просто попросить, Лиля бы поделилась. Она всегда кормит всех собак, кошек, голубей и даже ласточек, что у нас в сарае. Или это Гитлер силой заставил фашистов пойти и завоевывать другие земли, мешать людям жить мирно?

На эту войну папу, дядю Альберта, дядю Генриха и многих других из нашего и соседних сел забрали, чтобы они защищали от фашистов свои дома и всю советскую землю.

Они сели в поезд и проехали один день, но тут налетели фашистские самолеты и стали сбрасывать бомбы. Весь эшелон разбомбили. Кто погиб — остались на месте. Кто живой — разбежались. А кто раненый — расползлись.

Папа тоже пополз по полю. Его ранило в ногу. На поле стояли копны, и он спрятался. И дядя Альберт спрятался. Только папа плохо спрятался, раненую ногу было видно. Когда самолеты улетели, кто-то постучал ему по ботинку. Это были фашисты. Они собрали всех, кого нашли, и взяли в плен. А дядю Альберта не нашли. Он долго-долго сидел в копне. Потом дядя Альберт вылез и ночью стал красться домой, к тете Юзефине. Он пришел в Ровнополье, но там уже никого не было. Дома стояли нараспашку, оставшиеся собаки выли. И везде ходили фашисты.

— Ты еврей! Или цыган! — сказали они дяде Альберту. У дяди Альберта большой нос и темные волосы. Но он немец. Просто вот таким он уродился. А Теодор у него самый обычный.

— Найн! — сказал дядя Альберт. Фашисты ему не поверили. Его заставили выкопать яму, поставили на краю и расстреляли. Потому что фашисты хотели не просто захватить весь мир, они хотели убить всех евреев и цыган .

Когда мы узнали эту историю, Лиле не у кого было спросить, хорошие или плохие евреи и цыгане.

Наш папа не был похож на еврея или цыгана. У него русые волосы и голубые, как небо, глаза. Всю войну он был в плену, проработал на ферме в Польше. После войны пани, хозяйка фермы, ему говорила: «Адольф, Адольф, не возвращайся в Советский Союз, ты никого не найдешь, там тебя посадят в тюрьму!» Но папа не послушался и вернулся. Он не попал в тюрьму. Но он не стал нас разыскивать, а поселился в Казахстане с новой женой. И звали его теперь Анатолий.

Я думаю, папа наш был как все. И хороший, и плохой. Тот, который был до войны, был очень хороший. А тот, который после, — нет. А наша хорошая Лиля сказала:

— Лучше бы его убили!

— Бог с тобой! — всплеснула руками бабушка.

— Тогда бы он попал в Царствие Небесное, разве ты этого не хочешь? — дерзко ответила Лиля.

А мама просто плакала, узнав, что папа жив и у него теперь новая семья.

Если бы мама не забыла обручальные кольца, может, все было бы по-другому. А может быть, нам тоже надо было дать папе наказ, чтобы он не забывал нас, чтобы любил нас всегда-всегда, даже если война, и возвращался домой. Но мы просто его обняли — и все.

Дорога

В поезде мы ехали на нижней полке. А над нами была еще полка и еще. Мы отгородились простыней, чтобы можно было ходить на горшок.

Вагон был без окон, но мужчины открывали дверь и становилось светлее. С нами ехали чужие папы, которых не забрали на войну. Мы тогда думали, что им очень-очень повезло. И дяде Гансу, и дяде Якобу, и Карлу. Их жены и дети были не такие грустные, как остальные в вагоне. Мужчины быстро бегали на станциях за водой, разводили на остановках костер, чтобы сварить горячую кашу. Мама тоже бегала за водой и варила нам кашу. Но тогда мы оставались в вагоне с бабушкой. И мы с Миной начинали плакать, потому что не должны были отцепляться от мамы. Мы держались за Лилю и кричали до тех пор, пока мама не прибегала с горшком каши. Затем она опять убегала на улицу, чтобы забрать два горячих кирпича, на которых стоял горшок. А поезд мог в любую минуту уйти! В нашем вагоне так потерялся Вильгельм. Он был уже почти большой и побежал за водой для своей бабушки. Вильгельм не вернулся, и его больная бабушка так испугалась, что умерла. Ее завернули в простыню и на станции вынесли из вагона.

— На все воля Божья, — сказала наша бабушка.

Тетя Юзефина запретила Теодору бегать за водой, чтобы он не отстал, и делала это сама. Бегать ей было тяжело, она очень большая и тяжелая. Даже гулять с Рексом она стала сама. Но однажды Рекс не дотерпел до остановки.

Он выпрыгнул из вагона, когда мужчины приоткрыли дверь. Мы долго слышали, как он скулил, и тоже скулили, хотя это не наша собака.

— Он побежит к Мими и расскажет ей, как катался на поезде, — пыталась утешить нас мама.

— Он попал под машину. Там, под мостом, дорога, — сказал Теодор и забрался на нарты под самый потолок. Там он неслышно плакал. Слезы падали сверху на край нашего одеяла.

Это было в тот же день, когда у Теодора расстреляли папу.

Мы ехали долго. Ходить по вагону было нельзя, потому что везде-везде сидели и лежали люди, и мы тоже сидели и играли в школу или в «наш дом». Очень часто мы играли в «последний день дома». Мы забивали кур, варили бульон, стряпали хлеб, собирали вещи, а те, которые не смогли забрать, прятали в колодец и на чердак.

Когда сестре надоедало играть со мной в дом, мы играли в «Спящую красавицу». Мина ложилась и закрывала глаза. А я должна была приносить ей выдуманные сладости на выдуманном подносе или обмахивать веером из умывальной тряпочки. Принца у нас не было, поэтому Мину никто не целовал и она засыпала по-настоящему.

Утром мы не умывались. Мама вытирала нам лица влажной тряпочкой.

Лиля рассказывала истории из учебников. Оказывается, в Сибири реки куда больше, чем наш Миус. И города больше Таганрога и Ростова-на-Дону. Там растут такие же березы, как у нас, а еще лиственницы и пихты. Таких деревьев я никогда не видела.

— В Сибири есть Алтай , он на Швейцарию похож, — добавляла Лиля. Хотя Швейцарию тоже никто из нас не видел, все удивлялись.

Мама мне тихо-тихо, на ухо, пела. Тетя Юзефина плакала, потому что не знала, как же она будет теперь жить, потому что, хотя и похоже на Швейцарию, но это же конец света.

— Господь поможет, — утешала ее наша бабушка. — Он и для нас место найдет, а нет — так помрем, не мы первые, не мы последние.

Теодор молчал.

Оказалось, мы ехали не просто долго, а долго-долго. Потому что, когда мы приехали, я разучилась бегать. Ноги были как ватные. У меня дома осталась такая большая кукла — вся, кроме головы, из тряпочек и ваты, и она могла только сидеть. Ой, как мне захотелось сюда мою Юстину!

Мама вынесли меня из вагона на руках. Мина крепко держалась за ее юбку. Лиля и бабушка следили за нашими узлами. Перенести мы их никуда не могли. Просто скатили с поезда под откос. Мама завернула нас в одеяло, мы легли на землю и уснули. Был октябрь. Утром мы помогли маме оторвать примерзшую косу от земли.

За нами опять приехали повозки. Мы ехали два дня. Дедушка, который управлял лошадью, все время хотел с нами поговорить, но это было непросто. Он не умел говорить по-немецки, а мы плохо понимали по-русски. Только Лиля объяснила ему, что мы советские немцы. Что наш папа воюет с фашистами. Он тоже стал рассказывать коротко, чтобы мы сразу выучили: это Сибирь, это село Березовка, а сам он — дед Ваня по фамилии Дедов, а бабка у него не Бабкина, как мы могли подумать, а тоже Дедова, бабушка Надя. И сын у него на войне, а больше никого нету, только пчелы да овечка. А вот эта лошадь, Рыжуха, она колхозная. Она уже старая, поэтому ее не взяли на фронт.

Дед Ваня привез нас к маленькой избушке из двух комнат. В комнате, где печка, жили они с бабушкой. А в другой они разрешили поселиться нам. В ней не было ничего, даже стола и стульев. Мама села на узел с нашими вещами и заплакала. Она не плакала всю дорогу. А мы уже не плакали. Потому что бабушка Надя Дедова дала нам горячих щей, а дедушка Ваня Дедов — меда. И почему-то после этого мама заплакала еще сильнее.

Еда

Дедушка и бабушка Дедовы были очень хорошие. У них было две овечки, гармошка и большая лиственница во дворе.

— Мариша, Минюша! — Дед Ваня звал нас чудно. Маму он называл Леночкой, нашу бабушку — Грозмутер или «Ваша бабушка». Только Лилю он называл правильно, Лилей.

Дед Ваня был колхозным пасечником.

Хозяева иногда давали нам продукты. Когда бабушка Надя приносила сырую картошку, наша бабушка отрезала от нее глазки́ и прятала их до весны. От картошки оставалось совсем мало!

— Весной, деточки, дай бог, посадим, будет у нас свой огород, — объясняла она.

Мама доставала из узлов наши вещи и носила обменивать на продукты. Так у нас не стало подстаканника, наших вязаных цветных береток, скатерти с вышивкой. Потом не осталось никаких нарядных вещей и других тоже. Из всего, что мы взяли с собой из дома, осталась одежда, которая была на нас, одеяло, крепкие большие ножницы и зеленый лев с дыркой на макушке. Во льва наливали вино. Вина у нас не было.

Когда-то бабушка рассказала нам историю, как Иисус превратил воду в вино. Мы с Миной вспомнили ее, взяли льва и налили воды. Мы сказали «Отче наш» и сами придумали несколько молитв, но ничего не получилось.

— Надо подождать, — сказала нам Лиля. Мы ждали до вечера, а вечером Лиля взяла льва и вдруг налила из него в стаканы красного напитка. Мы с Миной запрыгали от радости. Это было не вино, а чай из красного корня, но все равно мы радовались. А бабушка отчего-то отругала Лилю. Наверное, Лиля произнесла какую-то не такую молитву, что получила чай. Хотя чай из красного корня полезнее, чем вино.

Мама ходила на работу в поле, и Лиля тоже. Осень была теплая и сухая, хлеба было много. А убирать некому. Все мужчины — на фронте. И тут мужчины из нашего села очень пригодились. Они все умели водить комбайны, поэтому их и не взяли на фронт.

Мы с Миной бегали к полю, смотрели, как убирают хлеб. Комбайны «Коммунары» работали даже ночью, включив фары.

Если на краю поля найдешь колосок, то можно было съесть зернышки. Главное, чтобы не попасться на глаза председателю колхоза. Он бил бичом всех, если видел, что кто-то взял с поля хоть что-нибудь. А Лиля придумала завязки на рукавах. Иногда ей удавалось незаметно насыпать в рукава по горсточке зерна. Из него получалось несколько ложек каши.

После того как убрали хлеб, Лиля с русскими девочками ходила работать в соседнее село. И она притворялась, что тоже русская, потому что немцам было запрещено уходить из Березовки. За работу на огороде ей давали жмых — то, что оставалось, когда из бобов или подсолнуха выжмут масло. Из жмыха бабушка стряпала лепешки.

Еще можно было подкрасться к молокозаводу. Лиля подсмотрела, как делают местные ребята. Они подползают к небольшому дому, где принимали молоко и делали сыр и казеин, и ждут, когда на полянку выставят сита с творогом. Теперь надо подождать, чтобы взрослые занялись делом и не смотрели на сита. Брать творога нужно было чуть-чуть, чтобы не заметили. Сначала один воришка, согнувшись, добежит до сита, сунет ладошку — и назад. За ним, к другому ситу, бежит его приятель. А потом Лиля. Зачерпнет из крайнего — и к нам в кусты. Только часто нам не везло. Не везде творог был свежим. И Лиля несла в ладошке вонючий и клейкий почти готовый казеин, который делали из творога для фронта. Такую гадость даже в сильный голод сложно было есть.

Поздней осенью Лиля ходила по полям, смотрела, не осталось ли где незамеченной картошки. Лепешки из мороженого картофеля получались сладкие!

Наша хорошая Лиля делала нехорошие дела, но нам от этого было хорошо. Мы полдня были сыты. И потом, так делали многие, не только Лиля.

Весной бабушка начала варить щи из травы. Там были крапива, слизун, укроп. Иногда Лиля бегала на гору и приносила щавель. Вода и трава — очень невкусно. Без соли, без картошки. Я плакала, не хотела это есть.

— Плачь в тарелку, — говорила Лиля, — суп хотя бы просолится.

Когда в супе появлялась одна картошечка, бабушка выкладывала ее в мамину тарелку. И я начинала реветь еще сильнее.

— Я старая, Лиля молодая, вы маленькие, — пыталась объяснить мне бабушка. — Если мама сляжет, всем нам конец, тогда никакой надежды нет.

Но когда голодный, ничего не помогает. И я хватала рукой картошину из маминой тарелки и быстро засовывала себе в рот. И продолжала реветь, потому что я становилась плохой и мне было стыдно и жалко маму.

Чуть больше года мы прожили у бабушки с дедушкой Дедовых. Я думала, что это было тяжелое, плохое время. Но оно было хорошим. Это был последний год моего детства.

Отмечу лишь, что книга удивила меня тем, что не вписывается в привычный формат книг издательства. Вот они,на полочке, перед Вами. Я люблю это издательство, собираю книги для брата \ близких \ и своих буууууудущих (лет эдак через 10) читающих детей. И "Полынная ёлка" представляет собой нечто среднее по формату между сборником "Моя мама" и всеми остальными книгами. Хотелось бы узнать, почему так поменялся формат, потому что КомпасГид для меня был(и остаётся всё ещё) издательством, которое делало красивые книги и внешне и внутренне. Корешок к корешку, книги разных серий и возрастов стояли рядышком и никто не плясал.

Мы с Миной не очень знали, что это за такая война. А Лиле мама с папой объяснили. На Советский Союз - страну, где мы живём, напала другая страна. Та страна, которая напала, называется Германия. В Германии живут немцы. Лиля ничего не поняла. Потому что мы тоже немцы. Наши мальчишки, конечно, иногда дерутся друг с другом, но взрослые-то не такие дураки!

Эта та история, что нужно читать вместе с детьми, а можно дать ребёнку, чтобы читал он сам, а можно взять книгу и также прореветь над ней пол-вечера. И ведь даже не скажешь, что тут слезы автор вызывает или истории запредельные - такие типичные и привычные для войны - когда близкие люди погибают, уходят на фронт, куда-то высылаются, отправляются, семьи становятся не полными, а сердца словно умирают. И детство уходит, и друзья, и семья. За желание о прекращении войны Бог многое забирает, и цену уже не изменить.

Весной бабушка начала варить щи из травы. Там были крапива, слизун, укроп. Иногда Лиля бегала на гору и при- носила щавель. Вода и трава - очень невкусно. Без соли, без картошки. Я плакала, не хотела это есть.
- Плачь в тарелку, - говорила Лиля, - суп хотя бы просолится.

"Полынная ёлка", даже несмотря на свой небольшой объём, стала для меня очень тяжёлой повестью.

Пропускаешь истории через себя и словно замираешь. Время, наше настоящее время, кажется не просто сказочным - оно кажется нереальным. Дома, где не протекают крыши, тёплые трубы, вода, еда, любые сладости, какие только пожелаешь, учеба не просто в любом ВУЗе города или страны,а весь мир может тебя принять. И на контрасте 40-е годы... Где топят печи кизляком,ловят сусликов и прячут пшеничные зерна в рукава, чтобы прожить ещё день,греют ноги в струях свиней, помогают взрослым и надеются на чудо...А детство такое же - с мечтами о лучшем,с обидами,играми,ревностью,сказками.

И хоть война здесь показана глазами маленького ребёнка, она не кажется приукрашенной.

Конечно, авторская обработка, стилизация под детскую литературу, но как тяжело читать историю. А ведь это не просто о войне, а о том, что было с русскими немцами, проживающими в России, когда началась война с Германией. Такого я не встречала раньше в литературе, но благодаря Ольге Колпаковой встретила.

Я радуюсь кажд ому моменту жизни, несмотря на неприятности и на то или иное время. Время - оно проходит. А что-то внутри тебя остается навсегда. Просто, если трудно, нужно не разжимать пальцы и дотерпеть до утра

Ещё больший вес эта повесть в моих глазах получила по двум причинам.

Первая - хорошие комментарии в разделе "как это было".

Обычно взрослые такое не читают, но в данном случае комментарии предназначены для детей и не поленитесь прочитать это вместе с ними. Выстроены они в алфавитном порядке, написаны просто и интересно. В какой-то момент я пожалела, что учебники по истории в младших классах не были написаны в такой манере изложения.

Второй момент - приведение первоисточника. Ещё в предисловии Ольга Колпакова говорит о том, кто помог ей в сохранении этих историй (учительница автора - Мария Андреевна - маленькая Марийхе; ее муж, знавший дедушку Колпаковой - юного Генриха - также помог составить по воспоминаниям рассказ), а в конце повести данна ссылка на доклад профессора Дельзона, посвятившего тему своей работы российским немцам.

Эта повесть замечательно вписывается в тематику издательства и, что меня ещё удивило, здесь нет осуждения - эти плохие, а те - хорошие. События просто представлены как факты, которые можно и нужно принять.

Мы - немцы. Напали на нас тоже немцы. И всё потому, что у каждого народа есть люди плохие и хорошие, злые и добрые, жадные и щедрые. И плохих немцев все стали называть «фашисты». Так объяснил папа.

Книгу выгоднее всего приобретать на Лабиринте (мой вечный разоритель) - здесь цена на май составляет 470 рублей (клик) , но я всё же считаю, что она неоправданно высокая,а потому советую дождаться скидок (как я,в Библионочь, ага), обратиться к тому, чья накопительная скидка превышает 5% или же ждать появление книги в библиотеках.

И если Вы собираетесь сделать своему ребёнку\братику\сестричке\племянникам\крестникам и просто хорошим детям подарок, связывающий поколения темой Памяти и Уважения - обратите внимание на "Полынную ёлку".

А все мои отзывы на книги можно увидеть здесь - клик. А ещё в инстаграмме и на Лайвлиб,но это уже узнаете, написав мне в ЛС.