Истории как госпожа подчиняет рабов. Раб пьет из унитаза госпожи

Глава пятнадцатая.

Следующий день был выходным, ни Госпоже, ни мне на работу не нужно было идти. Обычно такие дни Госпожа посвящала воспитательным процедурам и играм. По субботам она порола меня плетью для профилактики, независимо от моих заслуг или провинностей. Не стала исключением и эта суббота. Но в этот раз меня ждало нечто особенное.
После обычных утренних забот (кофе в постель Госпоже, туалет, утренний душ, завтрак), Госпожа бросила мне её красные трусики и лифчик – те самые, что были на ней вчера.
– Постирать, – приказала она, – подожди, ещё это.
И она бросила мне ещё пару своих чулок.
Я на коленях пополз в ванную исполнять приказание. Признаться, я был немного удивлён тем, что стирать мне сейчас предстояло совсем немного вещей – обычно объёмы стирок, особенно по субботам были гораздо большими. Но я не вправе задавать Госпоже лишние вопросы, моё дело исполнять. И вот когда я, стоя на коленях возле ванны с налитой в несколько тазов водой приготовился стирать вещи Госпожи, дверь неожиданно открылась, и Госпожа появилась на пороге. Я немедленно опустил глаза в пол. Госпожа положила руку мне на голову, и через несколько мгновений она сидела у меня на плечах, а мои щёки ощущали свежесть кожи внутренних частей её бёдер. Я замер.
– Ну, что же ты остановился? – спросила Госпожа, – я что приказала тебе?
– Стирать, Госпожа.
– Выполнять.
И я с Госпожой на своих плечах принялся за стирку её белья. Странное это было чувство. Госпожа вошла в ванную комнату в шлёпанцах, которые теперь были сброшены на пол, и я мог видеть нижние части её обнажённых ног. Они непринуждённо покачивались перед моими глазами. И я чувствовал, что Госпожа и вся была совершенно обнажённой.
Я прилежно занимался стиркой её чулок, трусиков, лифчика. Сознание того, что Госпожа внимательно наблюдает за моими действиями, вселяло в меня дополнительный страх, но и заставляло гораздо более ответственно и внимательно отнестись к выполнению её приказания. Госпожа курила сигарету и время от времени стряхивала пепел прямо мне на голову. Время от времени кончиком босой ноги Госпожа указывала мне на те места на своём белье, которые нужно постирать тщательнее.
Наконец приказание выполнено. Госпожа внимательно осмотрела результаты моих трудов и, видимо, осталась удовлетворённой. Подняв за волосы мою голову вверх, она затушила сигарету о мою голую грудь. Я застонал.
– Терпи, – приказала Госпожа, – это не так уж и больно. Я буду часто это делать, и ты должен к этому привыкнуть и научиться терпеть без стонов. Понял меня?
– Да, Госпожа.
– Будем надеяться. Рот открыть.
Я открыл рот, и она бросила в него окурок.
– Разжевать и проглотить, – приказала Госпожа.
Такие её приказы мне уже ранее приходилось выполнять неоднократно, ещё на сеансах с Моникой. Поэтому я с готовностью хорошо разжевал и проглотил этот окурок.
– Теперь отжимай бельё, – приказала она, – но не вздумай порвать.
Я бережно начал отжимать бельё Госпожи. Боязнь порвать его привела к тому, что после моей отжимки бельё было весьма и весьма влажным. Госпожа взяла в руки свои трусики.
– Да, – сказала она, – им придётся долго сохнуть. И это кое-кому выйдет боком. А именно тому, кто не дал себе труда нормально отжать. Ты догадался, кто это?
– Да, Госпожа, – пробормотал я в страхе. Что сейчас ждёт меня? Об этом я уже не мог догадаться.
– Собери бельё в пакет.
Я повиновался.
– Шлёпанцы в зубы.
Подняв с пола шлёпанцы Госпожи, я взял их в зубы.
– Встать.
С Госпожой на плечах я поднялся на ноги, держа в руках пакет с бельём, а в зубах её шлёпанцы.
– Марш!
И она выгнала меня из ванны и направила в коридор. В конце этого коридора находился чулан с хорошо знакомой мне клеткой, и Госпожа направила меня туда. Неужели мне опять придётся сидеть в клетке? Но, как оказалось, на этот раз Госпожа запланировала иное наказание нерадивого раба.
В чулане она приказала мне опуститься на колени и надеть шлёпанцы ей на ноги. Затем легко и изящно соскочила с моих плеч.
– Глаза в пол. Стоять так.
И она что-то достала из стенного шкафчика. Когда она бросила мне это, я увидел, что это распорка для ног и несколько верёвок.
– Привязывай! Быстро!
Я привязал свои ноги к концам распорки, в результате чего они оказались разведёнными больше, чем на ширину плеч.
– Встать. Руки за спину.
Я поднялся на ноги и скрестил свои руки за спиной. Она быстро и ловко крепко связала их концом длинной верёвки. Затем перебросила другой конец через балку под потолком и потянула вниз. Мои связанные за спиной руки стали подниматься вверх, а я сам наклонился вперёд. Госпожа продолжала тянуть верёвку до тех пор, пока передняя часть моего тела не оказалась почти параллельной полу, а руки поднялись почти перпендикулярно ему вверх. Плечи мои заломило, появилась весьма чувствительная боль. Госпожа закрепила конец верёвки на стене, и я оказался как бы подвешенным на импровизированной дыбе (позднее Госпожа купила настоящую дыбу – простую, лёгкую и удобную в обращении).
Госпожа обошла меня вокруг и остановилась передо мной. Потрепала меня по щекам, затем дала несколько звонких пощёчин. После этого она достала из принесённого мной пакета плохо отжатое своё бельё. Я с ужасом увидел, что в её руках появились также маленькие стальные зажимы с острыми зубьями.
– Ну что ж, – сказала она, – сейчас мы будем сушить это бельё, которое кое-кто не сумел отжать, как следует.
Она взяла свой лифчик и прикрепила его зажимами на мои соски. Зажимы больно впились в моё тело. Я застонал.
– Молчать, – приказала Госпожа и дала мне пощёчину, – ещё не всё.
Она взяла свои трусики и другой парой зажимов она прикрепила мне на уши так, что трусики оказались висевшими под моим лицом.
– Ну что, всё теперь? – спросила Госпожа.
– Нет, Госпожа, ещё чулки, – с трудом вымолвил я.
– Именно. А я уж думала, ты забыл про них. Но куда же мы их повесим? Уже вроде бы некуда. У тебя есть какие-либо идеи на этот счёт?
Как мне хотелось сказать, что идей у меня нет. Но я не мог этого сделать, поскольку у меня была идея. Я лишь не решался её высказать вслух.
– Говори, говори, не стесняйся, – подбодрила меня Госпожа.
– Госпожа ещё может прикрепить мне там, – прошептал я.
– Где там? Говори яснее.
– На яичках, Госпожа.
– Вот видишь какие у тебя интересные и оригинальные идеи. А ты хотел их скрыть.
И Госпожа дала мне ещё одну пощёчину. Затем она взяла свои чулочки и аккуратно и тщательно прикрепила их ещё двумя парами зажимов прямо на мои яйца немного пониже электродевайса, который я так и носил, Госпожа с меня его не снимала. Когда острые зажимы впились в мои сверхчувствительные места, я вновь не смог удержаться от крика. Госпожа влепила мне ещё две пощёчины.
– Ещё один звук, и я заткну тебе рот, – уже гневно сказала она. Я изо всех сил постарался сдержать рвущиеся наружу крики.
Госпожа обошла меня со всех сторон, немного поправила висящие и на мне лифчик, трусики и чулки и удовлетворённо похлопала меня по обнажённым ягодицам.
– Ну вроде бы всё в порядке, – сказала она. И затем продолжала:
– Итак, раз ты не сумел отжать, как положено, моё бельё, тебе придётся здесь постоять до тех пор, пока оно полностью не высохнет. В твоих силах было сократить этот срок, но ты не воспользовался этим шансом. Поэтому наказал сам себя. Я лишь реализую то, чего ты заслуживаешь. Стой, размышляй о своей жизни, о том, что тебя ещё ждёт сегодня. Думаю, что ты не соскучишься.
И Госпожа, потрепав меня по щекам, вышла из чулана, погасив свет.

Глава шестнадцатая.

Я остался в полной темноте. Уже через непродолжительное время всё моё тело ныло от ужасно неудобного положения. Связанные за спиной и подтянутые кверху руки затекли, вывернутые назад плечи ломило. И жгла острая боль от впившихся в моё тело хищных зубьев зажимов, которыми ко мне было прикреплено влажное бельё Госпожи. Она не стала затыкать мне рот, и я мог стонать.
Когда-то, ещё во время сеансов, Моника оставляла меня надолго в очень неудобном, даже мучительном положении. В том числе мне довелось целую ночь провести привязанным в клетке, которая стояла сейчас рядом со мной. Но пожалуй такого мучительного положения, как сейчас, мне ещё не доводилось испытывать. Я с ужасом думал о том, что бельё сохнет очень долго, и поэтому неизвестно, сколько ещё времени мне придётся провести здесь. А если я захочу в туалет? Смогу ли я долго сдерживаться? А если не смогу? Что же тогда будет? Ведь на моих яйцах сушатся чулки Госпожи. Нетрудно представить реакцию Госпожи, если со мной произойдёт такая неприятность. Поэтому во что бы то ни стало я должен сдерживаться.
В невесёлых размышлениях я проходил сквозь ползущие как черепаха минуты. И в конце концов я почувствовал именно то, чего так боялся. Поначалу желание не было сильным, и я мог терпеть. Но чем дальше, тем больше трудно переносимым оно становилось. «Боже, что же делать?» – стучала в голове одна мысль. Поначалу я думал закричать, чтобы позвать Госпожу. Но во-первых, Госпожа не позволяла мне даже стонать, не только кричать. А во-вторых, чулан был закрыт достаточно плотной дверью и отделён от жилых комнат длинным коридором. Поэтому вряд ли Госпожа могла бы меня услышать.
И вот в этот момент я явственно почувствовал, как что-то ломается у меня внутри. Ломается не в физическом, а в психическом плане. Я вдруг отчётливо начал осознавать, что перестаю быть человеком. То есть я, конечно же, оставался человеком как биологический вид. Но внутренне, психически я уже не был им в полной мере. Я превращался в какое-то другое существо. Этот процесс начался не сейчас, я по сути дела давно ощущал его течение. Но не осознавал по-настоящему. А вот сейчас ко мне постепенно начало приходить осознание. Осознание того, что со мной происходит какое-то перерождение. Я уже не тот, что был раньше, я уже не Роберт Карсон, которого хорошо знали мои друзья и коллеги. И вообще не человек в полном смысле этого слова. Я только внешне остаюсь им. А внутренне уже нет.
Кто же я? На этот вопрос у меня был лишь один ответ: Я – раб. Раб не волею обстоятельств и даже не в силу подписанного Договора. А раб в силу некоего предназначения свыше. Не раб вообще, а раб конкретного человека – моей Госпожи. У меня появилось сейчас чувство, что я всегда был её рабом, с самого моего рождения. И её рабом умру. И всё, что со мной происходило в прошлом, происходит в настоящем и произойдёт в будущем, определяется лишь этим фактом.
Но именно сейчас я не просто раб. Я вещь. Вещь моей Госпожи, которая в данном случае используется для сушки белья. И сейчас в этом моё предназначение. И сейчас это совсем не тот игровой образ раба-вещи, который часто используется в играх, в сеансовых ЛС-отношениях. Сейчас я действительно вещь. И только в качестве вещи я сейчас интересую свою Госпожу. И моя задача оправдать такое её доверие мне, оказанную мне честь стать её вещью. Смыслом моей жизни является то, чтобы эта вещь, которой я в данный момент являюсь, была высшего качества. Чтобы моя Госпожа осталась довольна мною – своей вещью. Эта непреложная истина встала сейчас во весь свой рост в моём сознании.
Эти мои мысли внезапно были прерваны стуком открывающейся двери. На пороге появилась Госпожа. Зажёгся свет. Глаза мои были устремлены в пол, я не мог на неё взглянуть. Но она сама подошла ко мне и за подбородок приподняла мою голову вверх. Я увидел, что на ней был махровый халат. Госпожа внимательно стала смотреть мне в глаза. Приподняла мне веко. Затем, видимо удовлетворённая осмотром, отпустила мою голову.
– Облегчиться хочешь? – спросила она.
– Да, Госпожа, – простонал я.
Тогда она сняла с моих яиц зажимы вместе с висящими на них чулками, затем, достав из стенного шкафчика небольшое ведёрко, подставила его под мой член.
– Облегчайся, – сказала она и вышла из чулана.
И я испытал невероятное чувство облегчения, когда моя струя ударила в дно этого ведёрка. Через полминуты оно на треть было полным. Я глубоко дышал. Через несколько минут Госпожа появилась опять, и я увидел у неё в руке рюмку с какой-то жидкостью. Ногой она отодвинула ведёрко и поднесла рюмку к моим губам.
– Выпей это.
Я покорно выпил. Вкус был горьковатый. По-видимому, какое-то укрепляющее, тонизирующее, стимулирующее средство.
Госпожа пощупала бельё, висящее на мне.
– Уже посуше, конечно, – сказала она, – но ещё далеко недостаточно. Стоять тебе здесь ещё долго придётся. Я не освобожу тебя, пока всё не высохнет.
И с этими словами она вновь прикрепила зажимы с чулками к моим яйцам. Затем, выключив свет, она вновь вышла из чулана.
В дальнейшем Госпожа приходила ещё дважды, внимательно меня осматривая, помогая мне облегчиться и давая мне выпивать и съедать какие-то снадобья. Моё сердце было преисполнено чувства глубокой благодарности моей Госпоже, так заботившейся обо мне. Хотя почему обо мне? Она заботится о своей вещи. Кто же захочет портить хорошую вещь? Но всё равно чувство благодарности переполняло меня. Точнее именно потому и переполняло, что Госпожа заботилась обо мне как о своей вещи.
И вот наконец Госпожа пришла в последний раз. На этот раз она с удовлетворением законстатировала, что бельё уже сухое и сняла с меня трусики, лифчик и чулки.
– Какой сегодня день? – спросила она
– Суббота, Госпожа, – проговорил я.
– Что у нас бывает по субботам?
Я задрожал от страха. По субботам Госпожа устраивала профилактическую порку. Неужели не станет исключением и эта суббота? Хотя почему она должна стать исключением?
– Ну! – нетерпеливо прикрикнула Госпожа.
– Порка, Госпожа, – прошептал я.
– Мне показалось, что ты забыл об этом, – строго сказала моя Владелица. И тут только я увидел в её руке плеть.
Госпожа отступила немного назад и замахнулась плетью. Свист, громкий звук удара по обнажённым выпяченным ягодицам (я стоял, наклонившись вперёд), резкая боль. Я вскрикнул.
– Не очень громко можешь кричать, – разрешила Госпожа. – Но если будешь слишком громко, я заткну тебе рот.
Вновь широкий замах плетью, и новый удар пронзает меня насквозь. Я кричу, и сам не слышу своего крика. Следует третий удар, четвёртый…
После двадцатого удара Госпожа остановилась. Мои ягодицы и спина горят словно в огне. Я не в силах сдерживать рыдания, которые сотрясают меня всего.
– Прекрати, – строго сказала Госпожа. – Это не более того, что тебе положено по субботам. А в дальнейшем эта доза вполне возможно будет увеличена.
Дав мне поцеловать плеть, она повесила её на стенку. Затем освободила мои руки. От долгого нахождения в таком неудобном положении они затекли и занемели. Госпожа дала мне склянку, в которой, как я понял, находился спирт.
– Разотри свои руки, – приказала она.
Я упал на пол. Мои лодыжки пока были по-прежнему привязаны к концам распорки.
– Освобождайся, – приказала Госпожа, тронув носком ноги мой подбородок. Последствия своих облегчений выльешь, здесь всё прибрать и вымыть. Чтобы было всё чисто. Затем вымоешься сам и можешь поесть и выпить горячего чаю. Потом ко мне. Понял?
– Да, Госпожа, – пролепетал я, не в силах пока прийти в себя после перенесённого испытания.
Она приподняла носком ноги мой подбородок кверху, и я получил возможность увидеть её лицо. На нём блуждала улыбка. Но была ли это презрительная улыбка Госпожи или та добрая улыбка, которую я много раз видел у Моники, я не понял. Нажатием ноги на мой затылок Госпожа повернула моё лицо к полу.
– Через полчаса стоять на коленях у дверей спальни, я позову тебя, – сказала Госпожа и вышла из чулана.
Когда я опустился на колени у её спальни, я уже чувствовал себя гораздо лучше. По хорошо знакомому хлопку в ладоши я вполз в комнату. Госпожа полулежала на постели.
– Ко мне.
Я быстро подполз к ней. Она протянула мне свою обнажённую ножку.
– Один раз можешь поцеловать.
У меня перехватило дыхание от волнения. Второй раз за всё время моего рабства Госпожа позволяет мне прикоснуться губами к своей обнажённой ножке. Первый раз был вечером после подписания Договора, когда Госпожа жестоко выпорола меня плетью. Тот поцелуй был её подарком ко Дню начала моего рабства у неё. И вот сейчас я снова имею возможность испытать это счастье. Не в силах поверить этому я застыл и словно зачарованный смотрел на это райское видение – обнажённую ножку Госпожи. Госпожа нетерпеливо ударила ею меня по носу.
– Ну, что же ты? Я и передумать могу.
И тут только я опамятовался и страстно приник к её ступне. Слёзы лились рекой из моих глаз.
– Всё хорошо, – сказала Госпожа, – успокойся, куки. Сейчас у тебя ещё есть, чем заняться.
И откинувшись на подушках, она развела свои ножки в стороны.

Глава семнадцатая.

Машина наша на большой скорости неслась по прекрасной дороге. Стояло ясное утро первого рабочего дня следующей недели. Я был за рулём, а на заднем сиденье сидела моя прекрасная любимая Госпожа. В зеркале я краем глаза мог её видеть. Она сидела у полуоткрытого окна, и летящий навстречу ветер шевелил её чёрные волосы, отбрасывая их с её красивого лба. Глаза её были чуть прищурены, а на алых губах играла так хорошо мне знакомая её добрая и чуть насмешливая улыбка.
Душу мою переполнял восторг. Восторг от осознания, полного осознания своего положения её раба, откуда уже не было пути назад. Да разве и хотел бы я найти этот путь? Разве есть на всей Земле счастье, хотя бы сравнимое с этим? Если и возможен рай, то только у ног любимой Госпожи. А если возможен ад, то лишь тогда, когда Госпожа прогоняет своего раба. И вместе с восторгом этот страх тоже жил в моей душе, порой сжимая моё сердце подобно страшному удаву. Своими ужасными кольцами он обвивался вокруг моего сознания, иногда немного ослабляя свою хватку, а иногда настолько усиливая её, что временами я был на грани безумия.
Но сейчас эта хватка была ослаблена. Госпожа была довольна мною, её верным и любящим рабом. За весь вчерашний день у неё не было поводов не только для наказаний, но даже для незначительного повышения голоса. И страшную субботу, прожитую в качестве вешалки для сушки белья, после чего последовала жестокая порка, я перенёс стоически, и я почувствовал, что Госпожа была довольна этим. И уже одно это для меня было высокой наградой.
Обычно Госпожа и я пользовались каждый своей машиной, не так давно мы купили вторую – наш достаток вполне позволял нам это сделать (обе машины, конечно, были записаны на имя Госпожи, у меня были лишь права на вождение). Но иногда Госпожа предпочитала, чтобы к ней работу её отвозил я. В этом случае до своей работы я добирался на метро, как и домой тоже. А иногда, когда у меня работа заканчивалась раньше, я заезжал за ней и после рабочего дня. Конечно, если бы Госпожа вызвала меня с работы в срочном порядке и приказала ехать за ней, то я немедленно повиновался бы. Но пока описанный выше случай был единственным в этом роде.
С автострады мы свернули на дорогу, ведущую к офису, где работала Госпожа. Через несколько минут машина въехала в ворота и покатилась по длинной аллее, в конце которой находился дом. И тут я почувствовал, что на моё плечо легла ножка в туфельке. Я задрожал, но, хоть и с трудом, продолжал вести машину. Хорошо, что на аллее никого не было. Туфелька ласково начала гладить меня по щеке, я замирал от неизъяснимого блаженства. Машина остановилась, но я сидел, не смея пошевелиться.
– Целуй, – тихо прозвучал за моей спиной голос Госпожи.
С навернувшимися на глаза слезами я прижался губами к прохладной коже туфельки. Но это было лишь мгновение. Ножка плавно опустилась вниз. Я сидел, затаив дыхание.
– Ну! – послышался снова тихий голос, в котором чувствовалось лёгкое нетерпение. Я выскочил из машины и, распахнув заднюю дверцу, помог Госпоже выйти. Рукой в надушенной перчатке она потрепала меня по щеке. Мне хотелось упасть к её ногам. И если бы она мне сейчас приказала, я бы немедленно так и сделал, хотя вокруг нас были люди. Но она не приказывала мне этого.
– После работы приедешь сюда, – сказала она. – Счастливо тебе.
С этими словами она повернулась и, стуча каблучками, быстрой деловой походкой направилась к зданию. Я, как зачарованный, смотрел ей вслед. Затем, словно очнувшись, сел в машину и поехал на свою работу.
Энергия моя била ключом. Удачные идеи одна за другой приходили в голову. Нам удалось заключить несколько очень выгодных сделок. Шейла Мосс и Грег Фишер с некоторым удивлением смотрели на меня.
– Шеф, вас просто не узнать, – сказала Шейла, – я смотрю, Вы окончательно выздоровели.
– Надеюсь, – сказал я.
В дверь просунулась улыбающаяся физиономия Майка Боровски.
– Ну что, лодыри, ещё не все штаны протёрли? ¬– крикнул он.
– У меня юбочка, – кокетливо ответила Шейла.
Майк прищурился и взглянул на неё. Её вырез как всегда был весьма соблазнительным.
– Если твоя юбочка протёрлась, – сказал Майк, я с удовольствием бы поглядел на открывшиеся перспективы.
– Д-дау, – мяукнула Шейла, наклонившись над столом, – а того, что сверху тебе недостаточно?
– Не люблю останавливаться на достигнутом, – парировал Майк.
Шейла хотела что-то ответить, но я прервал их весёлую пикировку.
– Майк, насчёт перспектив ты успеешь поговорить и после, а сейчас меня больше волнует настоящее. И поэтому покороче пожалуйста.
– Ой, какие мы строгие, – осклабился Майк, – ну да ладно. Звонил Фред, спрашивал насчёт сауны.
Я по привычке чуть было не ляпнул «Очень хорошо», но вовремя спохватился.
– Моника просила заехать за ней после работы, – сказал я.
– Жаль.
Тут Майк снова взглянул на Шейлу.
– Может быть, вместо Роберта ты составишь нам компанию? – спросил он.
– Не заслужили ещё, – усмехнулась Шейла.
– Ну, как знаете. Да, Роберт, Люси тебе привет передаёт. И Монике тоже.
– Спасибо, – сказал я.
– Почему бы, Майк, тебе её не взять с собой в сауну? – поинтересовалась Шейла.
– Он же тебе объяснил, – сказал молчавший до этого Грег, – что не любит останавливаться на достигнутом.
– О, золотые слова, – заржал Майк.
И его сияющая физиономия исчезла за дверью.
Этот день был одним из самых удачных и плодотворных в моей жизни в смысле работы. И я ясно отдавал себе отчёт в том, что произошло это главным образом не в силу моих личных качеств, а благодаря Госпоже. Благодаря тем почти сверхъестественным импульсам, вселяющим в меня силы, которые посылала мне её безмерная власть надо мной. И эта власть, опуская меня ниже всякого мыслимого уровня в одних отношениях, поднимала меня до заоблачных высот в других.
Рабочий день закончился, и я окрылённый ехал за Госпожой. Вот и её офис. Я припарковал машину и вышел из неё. Ждать пришлось недолго. Вскоре я увидел её изящную фигурку, быстрым шагом направляющуюся ко мне. Я распахнул заднюю дверцу машины. Улыбнувшись, Госпожа взглянула на меня.
– Как дела?
– Хорошо, Госпожа, – ответил я.
– Да, я вижу по твоей радостной физиономии.
Она села в машину, я занял своё место за рулём.
– Сименс-стрит, – сказала Госпожа.
Я удивился. Значит, мы едем не домой. Названная ею улица была в совсем другом конце города. Но я уже привык в этих случаях не только не задавать Госпоже вопросов, но и не выказывать никакого удивления. Её приказ – вот что для меня главное. И я включил зажигание.
На Сименс-стрит мы оказались через час.
– В конце улицы стоянка, – сказала Госпожа, – поезжай туда.
Через несколько минут мы въехали на стоянку и вышли из машины.
– Машину оставим здесь, – распорядилась Госпожа, – дальше пойдём пешком.
Я поставил машину и пошёл вслед за Госпожой, уже выходившей со стоянки.
Сначала мы шли по Сименс-стрит, затем свернули в одну из боковых улиц и довольно долго шли по ней. Почему Госпожа приказала оставить машину на стоянке, если можно было подъехать? Этого я не знал. Но, видимо, мне и не полагалось знать. И, конечно, мне в голову не приходило выказывать удивление по этому поводу.
Наконец Госпожа остановилась возле красивого двухэтажного особняка. Вынув из сумочки мобильный телефон, она набрала номер.
– Я уже здесь, – сказала она кому-то.
В трубке что-то прошелестело. Мне показалось, что голос был мужским.
– Хорошо, – сказала Госпожа и убрала мобильник в сумочку. Затем повернулась ко мне.
– Ждать, – коротко бросила она, затем подошла к двери особняка. Я услышал, как щёлкнул внутренний замок, и дверь открылась. Через мгновение Госпожа скрылась за ней.
Я остался один на пустынной улице. Кто жил в этом особняке? Сколько времени мне нужно было ждать? Этого Госпожа мне не сказала. И значит не считала нужным. И я должен просто её ждать, не задумываясь над всеми этими вопросами.

Глава восемнадцатая.

Прошёл час с того момента, как Госпожа скрылась за дверью особняка. Взглянув на окна второго этажа, я видел свет за плотными шторами. Но что там происходило, я не знал, и не полагалось мне знать. Поэтому я прогуливался взад и вперёд по дороге вдоль особняка.
Через некоторое время стал накрапывать дождь. Я подумал, что мы не взяли с собой зонтик. Да и зачем нужен был зонтик, если была машина. Не мог я предположить, что нам придётся обходиться без неё. Я вспомнил, что когда мы шли сюда, дорога была далеко не самой лучшей. Кое-где тротуара совсем не было. И если дождь пойдёт более сильный, нам придётся пробираться через грязь, когда мы дойдём до стоянки.
Прошёл ещё почти час. Дождь на какое-то время прекратился, но потом полил с большей силой. Укрыться от дождя мне было некуда, да и нельзя было мне уходить от дома, чтобы найти укрытие. Поэтому очень скоро я промок до нитки. Дождь долго лил, не переставая. И вот, когда прошло ещё около получаса, он прекратился. А ещё минут через десять наконец открылась дверь особняка, и я увидел на пороге Госпожу. Я поспешил к ней.
– Ну что, вроде бы немного прояснилось, – сказала она задумчиво. И я не понял, относилась ли её фраза к погоде или же к какой-то проблеме, над которой она в этот момент думала.
– Пойдём, – сказала она и быстро пошла по тротуару. Я устремился за ней. И вскоре возникла именно та проблема, которая мне уже приходила в голову. Тротуар кончился, и путь нам преградила непролазная грязь, обойти которую не представлялось возможным. Госпожа остановилась. Я подошёл к ней и провёл себе пальцем по губам. Это был условленный сигнал, которым я испрашивал у Госпожи разрешение говорить на улице и на людях. Он заменял удар лбом об пол дома.
– Говори, – сказала Госпожа.
– Разрешите Вас перенести, Госпожа, – попросил я.
Она на несколько секунд задумалась. Потом загадочно посмотрела на меня.
– Нет, – сказала она, – я пройду сама.
И в своих изящных туфельках Госпожа пошла прямо через грязь. Я пошёл за ней, с сожалением глядя на то, как её ножки покрываются грязью.
Когда мы наконец дошли до машины, ножки Госпожи были забрызганы до самых колен.
Я распахнул дверцу машины, и Госпожа села на заднее сиденье. Я занял своё привычное место за рулём и теперь только услышал приказ:
– Домой.
И вот мы дома. В прихожей Госпожа села на стул, и я, как обычно, опустился перед ней на колени, чтобы разуть её.
– Подожди, – приказала Госпожа, – раздевайся сначала сам.
Я разделся донага (моя домашняя форма), после чего Госпожа надела на меня ошейник. Затем она молча указала мне на место у её ног. Но когда я снова наклонился, чтобы снять забрызганные грязью туфли, она снова остановила меня.
– Голову поднять, – приказала она, – держать прямо.
Я повиновался. И тогда Госпожа, вытянув свою ножку в туфле, обтёрла грязь с неё о моё лицо. Трудно описать мои чувства в этот момент. Госпожа использует моё лицо как половую тряпку или решётку, которую кладут при входе, чтобы об неё счищали грязь с обуви. Это было неожиданностью для меня, ранее Госпожа такого не делала. И уж тем более не делала Моника. Было очень неприятно и больно, когда грязная подошва туфельки, плотно прижимаясь к моему лицу, скользила по нему вверх и вниз, оставляя на нём ошмётки грязи. Но с другой стороны я вновь остро почувствовал, кем я на самом деле являюсь для Госпожи. Каково моё положение и предназначение. И я был благодарен своей Госпоже за то, что она дала мне возможность так хорошо прочувствовать это.
Хорошо обтерев одну туфельку, Госпожа точно так же тщательно обтёрла и другую.
– Теперь снимай зубами, – приказала она.
Здесь у меня был большой опыт, и я без труда снял с Госпожи туфельки, уцепившись зубами за каблук. Теперь на ней остались забрызганные грязью чулки. Она отстегнула крокодильчики подвязок и велела мне снять с неё чулки, что я и сделал. И моему взору предстали её прекрасные обнажённые ножки, к которым мне так редко выпадало счастье припасть губами. Но теперь эти ножки были покрыты мутными потёками грязи почти до самых колен.
– Вымыть, – прозвучал строгий приказ. Я повернулся, чтобы взять таз для воды, но получил чувствительный удар ногой по лицу.
– Я сказала вымыть, а не бежать куда-то, тупица! – гневно крикнула Госпожа.
На какое-то мгновение я пришёл в замешательство. Но другой удар ногой по лицу привёл меня в чувство. Я понял, что требовала от меня Госпожа. Я должен был вымыть ей ноги тем средством, которое только и было сейчас в моём распоряжении. Языком.
И это тоже было внове для меня. Конечно, я много раз лизал ноги своей Госпожи, получая от этого неизъяснимое наслаждение. Но я лизал чистые ухоженные её ножки. А теперь совсем другая ситуация. Госпожа хочет использовать мой язык как моющее средство для своих ног. И я очень хорошо понимал, что нет ничего более естественного, чем такое её желание. И даже внутренне удивился, почему я ранее не получал такого приказа. Поэтому я склонился к её ступням, и мой язык приступил к выполнению приказа Госпожи.
Не могу сказать, что это было лёгкое задание. Водой и губкой мыть значительно легче, чем языком. Я старательно облизывал каждый квадратный сантиметр на её правой (я начал с правой) ножке. При этом внимательно следил, чтобы после ухода моего языка с этого места оно оставалось чистым и блестящим. Особо сложные места я сначала смачивал слюной, а затем тщательно протирал языком. Левая ножка Госпожи в это время непринуждённо покоилась на моём загривке.
Особенно сложным было хорошо прочистить промежутки между пальчиками Госпожи. Мне пришлось быть предельно внимательным, чтобы не оставить там грязь.
И, конечно, очень сложным делом было вылизать до блеска подошву Госпожи. Сложность заключалась в том, чтобы при вылизывании не доставить Госпоже неприятных ощущений из-за возможной щекотки. А для этого мне нужно было очень плотно прижимать свой язык к коже ножки. А чем дальше, тем это становилось труднее из-за усталости.
Прошло довольно длительное время, прежде чем правая ножка Госпожи буквально блестела. К этому времени мой язык буквально одеревенел. И я с ужасом думал о том, что сделана лишь половина работы. Нет, меня беспокоило не то, что я ещё больше устану, не мои собственные ощущения. А то, что из-за этого я не сумею выполнить на должном уровне оставшуюся работу.
Госпожа осмотрела вымытую ножку и, по-видимому, осталась довольна.
– Встань и принеси мне апельсиновый сок и шоколад, – приказала она.
Я встал и пошёл выполнять приказание. Я понял, что она приказала мне это главным образом для того, чтобы дать мне передохнуть, а следовательно дать мне возможность как можно лучше вымыть и левую её ножку.
После того, как я принёс требуемое, она послала меня умыться и прополоскать рот. Затем позволила мне выпить воды. После чего мне вновь было указано на место у её ног. Теперь на моём загривке оказалась её правая, вымытая ножка, а на левую лёг мой хоть и натруженный, но отдохнувший язык.
Что и говорить, достичь такого же результата, как на правой ножке, сейчас мне было уже значительно сложнее. Усталость мой язык очень хорошо почувствовал снова уже через несколько минут. И мне стоило значительных усилий не снижать своего старания. И к моей чести могу сказать, что это мне удалось. Настал тот момент, когда левая ножка Госпожи заблестела точно так же, как и правая.
Госпожа была удовлетворена.
– В ванную, – приказала она.
В ванной она велела мне окатить ей ноги тёплой водой и затем просушить полотенцем.
– Душ.
После принятия душа, она велела мне отвезти её в спальню. Сев на кровать и поставив меня перед собой на колени, она спросила меня:
– Теперь ты понял, куки, почему я не велела переносить меня через ту грязь?
– Да, Госпожа, – ответил я.
– Ты хорошо справился с моим приказанием. Хотя могу предположить, что это тебе было непросто сделать. Так?
– Да, Госпожа, но я благодарен Вам за это приказание.
– Я понимаю тебя, куки. Ты ценишь мои уроки и методы моего воспитания тебя как моего раба.
Я машинально хотел сказать «Да, Госпожа», но вовремя осёкся, ибо Госпожа не задавала мне вопроса.
– Иди. Можешь вымыться, поесть и ложиться спать.
И Госпожа ласково потрепала меня по щеке.

1. Госпожа ставит раба на колени, надевает ему

Данная ИНСТРУКЦИЯ ДЛЯ РАБОВ даёт представление о том,что может происходить во время сессии у Госпожи.Но она не является обязательной для всех.Ты можешь исключить какой-либо пункт или добавить ТО,что ты БЫ хотел,чтобы было применено Госпожой.Об этом ты должен сказать Госпоже до начала сессии...

1. Госпожа ставит раба на колени, надевает ему на шею ошейник с поводком и, притягивая его за поводок, заставляет целовать ее ноги.

2.Заставляет встать на четвереньки. Потом кладёт ему ноги на спину и отдыхает.

3.Заковывает раба в кандалы,зажимает голов и руки в фиксатор.Оставляет в таком положении на некоторое время.

4.Раб лежит на спине. Госпожа водит носком ноги по его промежности, животу, груди.

5. Госпожа заставляет раба танцевать с ней голым, на коленях, уткнувшись лицом в лобок. Если госпожа в юбке раба заталкивают головой под юбку. Садится на него верхом и заставляет возить себя по комнате.

6. Заставляет ласкать языком анус удовлетворять её желание.

7. Госпожа ставит раба на четвереньки и ласкает его ягодицы, вставляет палец в анус, потом заставляет его облизать.

8. Поставить раба в ванную и помочиться ему на лицо.

9. Госпожа ставит раба перед собой раком и заставляет его самого себя трахать фалоимитатором при этом он должен лизать анус госпожи.

10. Госпожа ставит раба на колени в ванную и мочится в рот рабу, заставляет его глотать мочу.

11.Госпожа сидит за столом, а раб должна подлезть под стол к ногам госпожи и пить мочу., лизать анус, влагалище

12.трахает раба страпоном.

13. Госпожа связывает рабу руки за спиной и заставляет его ползти к ней и целовать ноги.

14. Госпожа раба сажает на бутылку из под шампанского. А потом еще надавливает ему на плечи, чтобы бутылка подальше вошла в анус. При этом раба заставляют смотреть ей в глаза.

15. Госпожа садится в кресло, а раб ложится на живот или спину у ее ног. Госпожа использует спину, живот или лицо раба вместо подушечки для ног, раб должен постоянно лизать ступни своей госпожи.

16. Госпожа приказывает рабу лечь на пол, встает ему на живот обеими ногами и ходит по нему в туфлях на шпильке.

17. Госпожа заставляет раба приносить ей тапочки в зубах и обувать ее.

18. Госпожа перевязывает гениталии раба жгутом и прищепляет к яйцам зажимы.

19. Госпожа заставляет раба в виде наказания ходить по квартире только на четвереньках голым с вибратором в заднице.

20. Госпожа затыкает рот раба своими трусиками.

21. Госпожа затыкает рот раба кляпом (тряпкой пропитанной мочой госпожи) и обматывает голову веревкой, чтобы нельзя было выплюнуть кляп.

22. Госпожа ставит тарелку с бульоном на пол и разрешает рабу есть его стоя на четвереньках и без помощи рук.

23. Госпожа плюёт рабу в рот, на лицо и т.д.

24. Госпожа мочится в унитаз, потом опускает в мочу лицо раба и спускает воду.

25.Госпожа заставляет раба в ее присутствии ставить себе клизму, а пока вливается вода целовать ноги госпожи, лакать из тазика ее мочу.

26. Раб ползает перед госпожой на четвереньках с фалоимитатором в анусе, выполняет ее приказы, виляет задом как собачка.

27. Лицо раба всегда должно быть ниже лобка госпожи.

28. Госпожа набираетв клизму свою мочу и вливает в анус или в рот раба.

29. Госпожа привязывает запястья раба к его щиколоткам, теперь ходить он может, только согнувшись, удобно в любой момент иметь его в зад.

30. Госпожа одевает раба в шлюху (парик, макияж, чулки и фатрук) и раб должен унижаясь просить госпожу, чтобы она его оттрахала.

31. Госпожа связывает раба, потом зовет подружку, и вместе с ней унижают и издеваются над рабом

32.Госпожа пьет пиво и в туалет ходит рабу в рот.

33. Рабу запрещено в присутствии Госпожи носить одежду.,если только Госпожа сама не захочет переодеть его в женскую одежду.

34 Если госпожа скомандовала " раком" раб должен руками раздвинуть ягодицы и подползти задом к ногам госпожи.

35. Раб должен унижаясь ползать за госпожой и упрашивать ее помочиться ему в рот.

36. Госпожа вставляет плетку рукояткой в анус раба получается хороший хвост как у лошадки, потом раб должен облизать рукоятку плетки.

37. Госпожа свои трусики надевает рабу на голову при этом, место которое у ануса находится перед носом раба а то что у влагалища у раба во рту.

38. Госпожа привязывает, раба за поводок от ошейника к унитазу вставляет кляп в рот, вибратор в анус, и так его оставляет для своей подруги.

39. рабу разрешено ходить в туалет только с разрешения и в присутствии Госпожи.

40. Госпожа привязывает раба за поводок к ножке кресла, когда она садится он должен лизать ее ноги

41. Госпожа, положив раба на спину притягивает его ноги к груди, ножные кандалы привязывает к ошейнику и у раба согнутого пополам анус становится полностью доступен для любых игр госпожи, при этом руками раб должен разводить ягодицы в стороны.

42. Госпожа кормит раба намазывая еду себе на промежность, анус, ступни и раб должен все слизывать, высасывать.

43. Госпожа после испражнений заставляет раба вылизывать анус.

44. раб умывается мочой госпожи в тот момент, когда она на него мочится.

45. Когда Госпожа принимает душ, раб лежит на дне ванны между ног Госпожи и вся мыльная вода течет с госпожи на раба. Госпожа также может на раба помочиться, заставив его открыть рот.

46. Госпожа, сидя в кресле ставит раба раком задом к себе и насилует его в анус шпилькой сапожек, потом заставляет его развернуться и облизывать ее.

47. Госпожа разрабатывает анус раба вводя в него сначала шпильку сапожек, затем вибратор от 15см. до 35см., также бутылки из под вина и шампанского.

48. Госпожа приказывает рабу лечь на спину на пол, сама садится влагалищем рабу на лицо. Раб должен лизать влагалище.

49.Госпажа заставляет сосать страпон, которым она страпонила раба.

50. Госпожа ставит фалоимитатор вертикально на пол и приказывает рабу сесть на него.

51.Госпожа льёт на раба горячий воск на тело или ему на член...

Она просыпалась обычно около девяти часов утра. Перед её пробуждением раб начинал аккуратно нежно целовать ножки Госпожи. Хозяйка открывала глаза, лениво потягивалась, велев рабу лезть под одеяло, чтобы принять в себя испражнения Госпожи. Она приучила Сергея пить с утра свою мочу, и использовала его как унитаз. Раб, как всегда приник к лону Госпожи, она сильной струёй облегчилась ему в рот, несколько не заботясь о том, что что-то прольётся мимо рта раба. Он был настолько выдрессирован, что не мог позволить допустить себе такую оплошность.

После утреннего туалета раб, надевал на ноги Госпожи мягкие тапочки и сопровождал её в ванную, Госпожа шла, а он полз за ней на коленях. Пока Виктория Павловна умывалась и чистила зубы, Сергей стоял на коленях, широко раскрыв рот, куда Хозяйка сплёвывала зубную пасту и воду после полоскания рта.
В столовой раб прислуживал за завтраком Госпоже, он подавал ей блюда, накладывал еду в тарелку, наливал чай. Пока Виктория завтракала, он находился под столом и целовал её ноги, отрываясь лишь для того, чтобы что-то подать Госпоже.
После завтрака, раб помогал Госпоже одеваться, она давала ему распоряжения на целый день.

Сегодня постираешь моё бельё, машинкой пользоваться я запрещаю, выстираешь руками и смотри, чтобы всё было очень чистым, это бельё очень дорогое и его не рекомендуется стирать в машинке. Сделаешь уборку дома, также не забудь всё убрать возле дома. В бассейне замени воду, вымой его как следует, чтобы сиял, к моему приезду затопи сауну, я хочу сегодня попариться. Вечером я всё проверю и если, что-то меня не устроить берегись. Также подготовься вечером к порке, мне хочется немного наказать тебя, я давно этого не делала, хотя тебя нужно наказывать через день, чтобы не забывал своё место, не забывал, что всего лишь раб. Так, что советую тебе, лучше убираться, чтобы наказание было не таким жестоким. Всё приступай, я поехала на работу.

Сергей вышел с Госпожой открыл перед ней дверку машины, открыл с пульта ворота и пошёл в дом убирать со стола и наводить порядок в кухне. Затем он приступил к стирки белья Госпожи, вещей было не очень много, в основном, трусики, лифчики и пара блузок. Сергей очень тщательно стирал бельё Госпожи, он помнил, как один раз не добросовестно постирал трусики Госпожи, на которых она нашла маленькое пятнышко, и за это последовало жестокое наказание.
Виктория Павловна нанесла по каждой ладони, по двадцать сильных ударов пластиковым прутом, он думал, что ладони отваляться, но этого ей показалось мало, она отвела его в комнату пыток, поставила на колени на пол, в специально оборудованный для этих целей угол.

Его шею закрепила в кольцо, замурованное в стену, руки завела за спину, надела на них наручники, ноги также закрепила в зажимы расположенные в полу. Через наручники пропустила цепь, закрепив её за крюк в полу, так что руки сильно оттянулись назад. В уши вставила заглушки, на глаза надела повязку и оставила так на всю ночь полностью обездвиженным. Через час всё тело затекло, ещё через некоторое время тело начали сводить судороги, тем более он потерялся во времени и пространстве, раб ничего не видел и ничего не слышал. Когда с утора Госпожа проснулась и освободила его, он упал на пол без сознания. Вылив на него холодной воды, Виктория Павловна привела его чуть-чуть в чувства.

Раздел: Экзекуция

Мы рады приветствовать Вас на нашем сайте и раз Вы зашли в эту категорию мы поможем Вам открыть двери в увлекательный и захватывающий мир Женского доминирования.

Упрямство - чисто мужская черта характера, черта взбунтовавшегося раба; отсюда, в том числе, и упрямое нежелание склониться под власть Женщины, даже несмотря на очевидное желание это сделать, присутствующее внутри ЛЮБОГО мужчины. Но это не может продолжатся до бесконечности, а дело в том, что подспудно всем мало-мальски мыслящим гражданам современной России и без многомудрых научных выкладок ясно, кто на самом деле олицетворяет обобщенный образ нашей замечательной страны: современным героем наших дней является Её Величество Женщина! Женщина умнее, дальновиднее, мудрее Она стоит на более высшей ступени развития за исключением грубой и в нашем высокотехнологичном мире невостребованной мужской физической силы которую Мы, Женщины можем легко подчинить, нужно лишь только захотеть. Вот вам и слабый пол! Видите, как слаб мужчина, как легко он попадает в рабство, и какая сила воли кроется в Женском характере? Так кто же призван властвовать над миром?

Настоятельно рекомендуем, прочитать нижеизложенную информацию внимательно и вдумчиво, если потребуется - несколько раз, придерживайтесь наставлениям, здесь собраны основы от -а- до -я-, от этого будет напрямую зависеть глубина Вашей власти над сознанием мужчины, её непоколебимость и незыблемость в его глазах.

Итак Вы сделали первый шаг и обзавелись собственным рабом, отсюда извечный вопрос начинающей Госпожи - с чего начинать? Это лишь на первый взгляд кажется сложным, в каждой Женщине природой заложена незримая, скрытая сила позволяющая легко управлять мужчиной, которую они подсознательно чувствуют и в обычной жизни всеми силами стараются подавить, избежать совсем напрасно демонстрируя своё упрямство, вместо того чтобы покорится. Но половина пути уже пройдена и Вам нужно только раскрыть в себе этот дар, позволить ему развиться, в ближайшем времени Вы с удивлением обнаружите как легко и просто оказалось то, что в первое время вызывало затруднения.

Женское доминирование это прежде всего философия обожествления и поклонения мужчины Женской сущности, естеству, Женскому телу, в противоположность мужскому началу как таковому, философия безоговорочного превосходства Женщины над мужчиной, для большей эффективности необходимо постоянно подчёркивать эту огромную пропасть разделяющую Госпожу и раба, каждый раз давая понять как он - мужчина ничтожен перед Вами - Женщиной!

Начните с того, что в Вашем присутствии раб обязан! всегда находится на коленях если небыло разрешения встать, в классическом, общепринятом варианте раб и Госпожа почти всегда находятся обнажённые когда они наедине, это позволяет как уже упоминалось выше наиболее ярче чувствовать атмосферу и дух происходящего, имеется ввиду поклонение и возвеличивание Женского начала и как следствие тела в отличии от мужчины. Это очень важный момент который нельзя игнорировать, ведь по большому счёту, с точки зрения психологии, всё строится на разности полов, и в первую очередь первичных половых признаков, раб должен видеть и осознавать как прекрасно Женское тело во всём своём первозданном великолепии. Тут включается ещё и подсознательное подчинение мужчины Женщине, ведь духовные ценности всегда были выше и красочнее обычных плотских развлечений, необходимо чтобы раб проникся покорностью самыми глубинными уголками своего сознания.

Следующий момент, раб при обращении или просьбе обязан добавлять "Госпожа" в знак принадлежности и уважения если небыло иных распоряжений, на любое своё действие или бездействие ему необходимо получить Ваше разрешение.

1. Он раб, а это значит, что он - никто, он - вещь, принадлежащая Госпоже. Он не имеет своей личности, своего "я". Он всего лишь продолжение рук, воли и желаний своей Госпожи. Госпожа всегда права!

2. У него нет тела - оно принадлежит Госпоже. Он всегда к Ее услугам.

3. У него не может быть своих "желаний", "мнений" или "прав".

4. У него нет тайн от Госпожи. Он весь открыт Ее взору, вниманию и желаниям.

5. Благо Госпожи для него всегда Высшая Цель.

6. Он обязан исполнять любое пожелание Госпожи с покорностью. Фраза: "Сделай, если хочешь" равносильна для него приказу.

7. Для него нет ничего такого, что было бы неприлично сделать в присутствии Госпожи или по Ее приказанию. Он должен просить прощения за совершенные ошибки. Прощение возможно только после наказания.

8. Он должен быть благодарен Ей за все, что Она делает.

9. Когда Госпожа входит в дом - он должен переобуть Её, и поцеловать Её ноги в знак благодарности за проявляемое к нему внимание.

10. Он обязан становиться на колени перед Госпожой при малейшем внимании с Ее стороны. Это его основная поза.

11. Он должен при каждой встрече исповедоваться перед Госпожой во всех своих делах, прегрешениях и провинностях.

12. Он не имеет права скрывать что-либо от своей Госпожи. Ложь является недопустимой.

13. Он никогда не должен по собственной инициативе смотреть в лицо или в глаза Госпожи. Посмотреть туда без приказа - это наглость.

14. Он не может задавать никаких вопросов Госпоже без Её на то разрешения - это наглость.

15. Он не имеет права требовать внимания со стороны Госпожи. Это назойливость. Он должен терпеливо и спокойно ждать, когда Её дела позволят Ей уделить ему внимание.

16. Он не может возражать, отказываться выполнять приказ, или иметь свое мнение. Это неповиновение.

17. За любую провинность Госпожа может наказать его так, как сочтет нужным.

18. Любое своеволие наказуемо. Дерзость, забывчивость, ирония - это тоже своеволие, если не хуже - наглость.

19. Любое пожелание Госпожи является наградой для него.

20. Ему запрещено обсуждать приказы Госпожи и сопротивляться наказанию.

21. Ему нельзя разговаривать, пока того не захочет Хозяйка; отвечать необходимо в мягкой почтительной манере, вполголоса.

22. Если ему надо что-то сказать, сперва нужно получить на это разрешение(Единственный случай, когда подавать голос разрешается без позволения - благодарность за совершающееся наказание, мольбы о пощаде и восхваление красот Хозяйки.)

Любое нарушение этих правил является неповиновением и должно быть наказано соответствующим образом в зависимости от величины проступка. Это основные, фундаментальные положения, по своему желанию Вы конечно добавите ещё многое, соответствующее вашим индивидуальным запросам, правила можно придумывать до бесконечности, но самое восхитительное, что все придуманное Вами для мужчины будет закон, который под страхом наказания он не посмеет нарушить, а Вам только лишь останется наслаждаться своей безграничной свободой действий! Тут пожалуй уже больше добавлять нечего, пускайте в ход свою Женскую изобретательность, "разделяйте и властвуйте".

В Женском доминировании присутствует не только установление законов и контроль за их исполнением, нужно вспомнить и о пресловутых "маленьких Женских радостях", ведь по сути мужчины существуют для Нас, для Женщин и существуют во всех своих проявлениях, а не только как для самоутверждения над ними, раб обязан служить Госпоже удовлетворяя все Её потребности, в том числе, и не в последнюю очередь сексуальные. Помните, его основное место между Ваших ножек, проследите чтобы он очень хорошо научился делать куннилинг, а затраченное на это время вернётся Вам множеством незабываемых ощущений и удовольствий, самых нежных и чувственных какие может испытывать Женщина

После всех похоронных обрядов и траурных церемоний, Шака стала вдовой и полновластной хозяйкой большого поместья, сотен степов плодородной земли и двух сотен степов лесной чащи, а также небольшого городского дома в Альтамане. Ей подчинялись десятки слуг и рабов, она владела прекрасной конюшней и огромной псарней породистых охотничьих собак – Марид был заядлым охотником, особенно обожал выслеживать беглых рабов.

Когда миновал срок траура и время оплакивания усопшего, Шака решительно сняла печальные одежды, оставив лишь вдовий браслет на левой руке, и занялась инспекцией своего имущества. Первым делом она посетила гарем, и, после беседы с его обитательницами, велела управляющему продать всех девушек. Затем на рынок увели скакунов, оставив небольшое разумное количество; собак – оставив только несколько самых лучших маток, и большую часть домашних рабов и рабынь. Когда всё это было продано, у новоиспечённой хозяйки набралась приличная сумма, на которую она приобрела небольшую речную галеру для прогулок рекой и заливом. Теперь Шака могла путешествовать в Альтаман быстрее, удобнее и безопаснее – просто спустившись вниз по течению. После покупки галеры осталась некоторая сумма, и девушка решила себя побаловать - приобрести парочку личных служанок и несколько рабов для обслуживания городского дома. Шака не доверила это дело управляющему, а самолично отправилась в Альтаман на новой галере, которой дала имя «Змееносица».

Рынок рабов в Альтамане был самым большим в Лекхиме, и представлял собой обширное возвышение из светлого камня под сенью крытой колоннады и огороженных бронзовыми перилами портиков. На возвышении, располагаясь отдельными группами, стояли кучки рабов и рабынь, возле которых суетились торговцы и зазывалы. По большей части рабы были родом из Алмоста и Марода или варвары из глубин Лекхима и Вилленда. А также бедолаги из других городов, проданные в рабство за долги. Но иногда попадались чужеземцы из дальних стран – в основном, перепродажа второсортного товара с алмостских рынков.

Шака, сопровождаемая Виолентом и двумя солдатами охраны, как и полагается богатой одинокой госпоже, а также помощником управляющего, таскавшего с собой мешочек с деньгами, медленно прохаживалась вдоль возвышения, рассматривая, расспрашивая и прицениваясь. Она уже приобрела несколько крепких, молодых и сильных рабов-варваров, и с полдесятка лекхимских девушек для услужения, и теперь ходила просто так, наслаждаясь необыкновенным чувством свободы, богатства и власти, которые давало её новое положение; ловила на себе оценивающие взгляды мужчин, и, хотя они не вызывали ответного интереса, но были приятны, как любой женщине. В отличие от своей наставницы Лоис Ландийской, Шака не стала ни истинной виолкой, ни виолкой даже номинально. Она осталась обычной женщиной, любящей роскошь, уют, красивую одежду, драгоценности и восхищение. Она не носила кожаных костюмов, не обвешивалась оружием. Шака одевалась красиво, изысканно, в роскошные платья. Украшала себя дорогой косметикой и драгоценностями. Словом, выглядела, как типичная аристократка. А так как она обладала броской и притягательной красотой, нет ничего удивительного в том, что на неё обращали внимание встречные мужчины.

Пройдясь по рынку ещё раз, Шака решила, что на сегодня удовольствий хватит, и уже собралась уходить. Но тут её внимание привлёк громкий спор, доносившийся от соседнего подиума, где были выставлены красивые рабыни-наложницы. До этого момента Шака не обращала на такой товар ни малейшего внимания – подобные рабыни ей были не нужны. Но сейчас, привлечённая шумом, подошла ближе. Спорили продавец и покупатель, не сошедшиеся в цене за пышнотелую грудастую алмостку. Девица обладала всеми мыслимыми прелестями, но была не первой молодости.

С лёгкой насмешливой улыбкой Шака понаблюдала за раскрасневшимися спорщиками, а затем её взгляд скользнул по группе девушек. Здесь были красавицы из разных стран и различных возрастов – от самых юных до зрелых матрон. Взгляд Шаки невольно задержался на одной молоденькой девушке. Она явно была чужеземкой и выглядела такой несчастной и испуганной, что невольно вызывала жалость. На вид девушке было не больше пятнадцати, и в её огромных синих глазах застыли страх и тоска. Она, крепко сжимая маленькие кулачки, прижимая их к груди, и с ужасом смотрела на снующую внизу толпу покупателей, стараясь спрятаться за спинами товарок.

Неожиданно в голову Шаки пришла пугающая мысль, посещавшая её не раз в дни юности, что, если бы не счастливый случай и не прихоть госпожи Лоис, и она могла бы вот так же стоять на этом рынке под жадными и оценивающими взглядами похотливых самцов, ожидая, когда её купит какой-нибудь пресыщенный вельможа, чтобы уложить в свою потную омерзительную постель. Лоис спасла её от этой судьбы, почему бы и ей не поступить так же в отношении этой девочки?

Шака решительно ступила вперёд и, ткнув распалившегося в споре продавца пальчиком в плечо, сказала:

Угомонись, человек, и покажи мне рабыню.

Торговец бросил на девушку сердитый взгляд, но, увидев трёх грозных воинов и хорошо одетую госпожу, тут же расплылся в почтительной улыбке.

Какую девушку госпожа желает? – угодливо спросил он, проворно взбираясь на помост. – Для кого предназначена покупка: для юного мальчика, мужчины или для себя?

Покажи мне вон ту девушку, - не отвечая на вопрос, указала пальцем Шака.

Торговец схватил перепуганную рабыню за руку и подтащил к краю платформы.

Госпожа сделала хороший выбор: это рабыня из Анзора, с юга континента. Она послушна и воспитана, умеет петь и декламировать стихи.

Она обучена нашему языку?

Да, эта девушка воспитывалась в доме одного аристократа. Недавно он умер, а его родственники решили взять наследство деньгами. Поэтому девушка оказалась здесь… Ко всем своим достоинствам, она ещё девственна.

И сколько ты просишь за это сокровище?

Пять золотых стабов.

Помощник управляющего склонился к уху госпожи и прошептал:

Если мне будет позволено, я хотел бы сказать, что это слишком высокая цена для рабыни… Она стоит не более трёх.

Шака и бровью не повела на слова слуги и произнесла:

Я хочу взглянуть на неё. Сними одежду.

Торговец с готовностью начал срывать с бедняги её лохмотья. И тут все увидели, что тело девушки покрыто старыми и свежими полосами от бича, а на груди и животе темнели кровоподтёки. Присутствующие переглянулись и цинично засмеялись. Шака молча рассматривала дрожащее исполосованное тело рабыни. Затем не спеша поднялась на помост и приблизилась к девушке. Взяв её руки, она увидела на запястьях следы от кандалов, а, приподняв дешёвые бусы, - след от привязи.

Так ты хочешь пять стабов за строптивую девчонку, которую нужно держать на привязи? – спросила она, поворачиваясь к торговцу. – Знаешь ли ты закон, запрещающий продавать испорченный товар?

Прошу прощения, госпожа, - залепетал торговец. – Эту девушку привели перед самым открытием рынка. Я не знал, что она так избита, иначе никогда бы не взял её…

Так сколько стоит эта рабыня?

Два… нет, полтора стаба, госпожа… Дешевле я не могу продать, я и так отдаю её почти даром…

Шака подала знак помощнику управляющего и приказала:

Заплати два золотых стаба этому человеку…

Это слишком большая цена… - начал было слуга, но госпожа его перебила:

Ты собираешься со мной спорить?

Ни в коем случае… - пробормотал испуганный слуга и поспешно выполнил распоряжение.

Прикройся, - приказала она рабыне и та поспешно накинула на себя лёгкий сарафанчик, в котором её вывели на торги. Шака взяла её за руку и свела с помоста.

Когда они уже были на земле, Шака хотела передать девочку под охрану воинов, присоединив к толпе купленных ранее рабов, но та не отпускала её руку, вцепившись в неё, словно утопающий в спасительное бревно. Большие, удивительно синие глаза, смотрели с мольбой и надеждой.

Как тебя зовут? – спросила Шака, пытаясь высвободить свою руку из цепких пальцев рабыни.

Эрисса, госпожа, - прошептала девушка.

Ступай к товаркам, Эрисса, - приказала Шака, и девушка, понурившись, присоединилась к остальным рабыням.

Вернувшись в замок, Шака вызвала управляющего и занялась распределением рабов по работам. Девушек пристроили быстро, так как Шака осталась без прислужниц, потому что продала почти всех, служивших при Мариде. Когда очередь дошла до Эриссы, она приказала:

Пришли её ко мне.

Через некоторое время в комнату робко вошла чисто вымытая, переодетая в новую одежду и аккуратно причёсанная девочка. Приблизившись к госпоже, она опустилась на колени и пала ниц, как полагается вышколенной рабыне. Шака с любопытством и сомнением смотрела на покорно склонённую темноволосую головку с влажно поблёскивавшей толстой косой, сытой змеёй извивавшейся на пёстром ковре у её ног, на тонкую изящную шейку с испуганно трепетавшим пульсом, нежную розовую кожу плеч, и думала, что эта девушка, конечно же, не создана для грубой, тяжёлой или грязной работы. Это настоящая наложница, гаремная рабыня или фаворитка знатной дамы.

Встань, - приказала она, и девушка приподнялась, оставаясь, однако, стоять на коленях. – Сколько тебе лет, Эрисса?

Скоро будет пятнадцать, госпожа… - тихо ответила девушка.

Ты и вправду девственна?

Я… - щёки девушки покрыл нежный румянец. – Я не знаю, госпожа…

Как это? – удивилась Шака. – Ты не знаешь, была ты с мужчиной или нет?

Я знаю, что делают мужчины с женщинами, когда спят с ними… Но мой бывший господин никогда не делала со мной таких вещей… Но я часто спала с ним в одной постели…

И что он делал с тобой, когда вы были вместе? – заинтересовалась Шака.

Я ласкала его руками и языком, а удовлетворяла всегда только ртом, иногда грудью… Иногда он приказывал мне ласкать другую рабыню, а сам смотрел и удовлетворялся самостоятельно.

Да твой бывший был со странностями! – засмеялась Шака. – А что ещё ты умеешь, кроме этих мерзких занятий?

Это мне нравится. Я беру тебя в личные рабыни, и после ванны ты тоже будешь делать мне массаж и втирать в кожу масло.

С радостью, моя госпожа, - вновь пала ниц рабыня.

А за что тебя избили и держали на привязи?

После смерти хозяина меня взял к себе его племянник и хотел сделать наложницей… Но он был груб и делала мне больно… Мой первый хозяин никогда не бил меня, и даже не кричал… Я проявила непокорность и отказалась подчиниться и… даже ударила этого господина… Кажется, расцарапала ему лицо… Меня выпороли и посадили в подвале на цепь… А сегодня отвели на рынок, где вы меня купили… Я усвоила урок, госпожа, и клянусь, что буду послушной и покорной…

Как ты посмела поднять руку на господина? – больше удивилась, чем рассердилась Шака.

В огромных, синих как небо, глазах девушки появился испуг, и она прошептала:

Простите, госпожа… Я, наверное, сошла с ума… Я была привязана к своему бывшему господину, и его внезапная смерть потрясла меня… Клянусь Небесной Обителью, что больше никогда так не поступлю!..

Наоборот, - улыбнулась Шака, - мне понравился твой смелый поступок. Делай так и впредь. Если кто-либо осмелится посягнуть на твоё тело без твоего желания, можешь выдрать ему глаза и оторвать всё, что слабо держится, невзирая на его положение и статус. За твоё поведение буду отвечать я, как твоя законная хозяйка. Со временем я даже научу тебя нескольким простым, но эффективным приёмам, помогающим отбить у мужчин не только желание, но и способность к близости…

В глазах рабыни появилось удивлённое недоверие и она робко улыбнулась.

Вы не шутите, госпожа?

Нет, девочка.

Желание моей госпожи – закон для меня, - покорно склонила голову рабыня.

Вскоре между госпожой и новой прислужницей установились тёплые доверительные отношения, похожие на дружбу, а не на господство и подчинение. У Эриссы оказался весёлый общительный характер, она быстро перезнакомилась со всеми обитателями замка. Целыми днями, если госпожа не требовала её присутствия, она гуляла по поместью, сплетничала со слугами, рабами, надзирателями, солдатами, и была в курсе всех новостей, происшествий и скандалов. Через неё Шака знала всё, что творилось в её владениях, и даже за их пределами; была в курсе того, о чём не докладывали управляющий или сенешаль, о чём недоговаривал Виолент - командир стражи. А через некоторое время Эрисса стала для Шаки больше, чем подругой – она стала её любовницей.

Однажды вечером, приняв горячую расслабляющую ванну, Шака, как обычно, легла на кушетку, отдавая своё тело в нежные и умелые руки рабыни. Эрисса умастила распаренную кожу благоухающими ароматическими маслами и начала втирать их в тело. Отдавшись приятным ощущениям, Шака незаметно задремала, так как днём сильно устала, объезжая поместье с инспекцией.

Проснулась она от ещё более приятных ощущений. Не открывая глаз, поняла, что Эрисса делает что-то необычное. Её руки не разминали и не массировали кожу и мышцы, а скользили по телу нежно, ласкающе, и совсем не там, где положено. Что-то трепетное и ласковое скользило по её ягодицам, и по ощущениям Шака поняла, что это шаловливый язычок девочки. Сначала девушка хотела возмутиться таким наглым и бесстыдным поведением прислужницы, но ощущения, которые она испытывала, были такими приятными, что не хотелось их прерывать. Поэтому она осталась неподвижно лежать, притворяясь спящей.

А Эрисса разошлась вовсю. Её умелый ротик и способный язычок, нежные ловкие пальчики и твёрдые грудки вытворяли с телом госпожи такое, что вскоре из груди Шаки вырвался сладострастный стон, а тело непроизвольно выгнулось в пароксизме неудовлетворённого желания. Она перевернулась на спину, согнула ноги в коленях и широко раздвинула бёдра. Одна рука сжала набухшую грудь, а другая скользнула к гладкому влажному лону. Эрисса поняла безмолвное желание госпожи, легла грудью на кушетку, и её ротик припал к трепещущему лону хозяйки.

Шаку затопила волна экстаза. Глаза широко распахнулись, рот приоткрылся, и вместе с учащённым дыханием из него вырывались сладострастно-мучительные стоны. По напрягшемуся телу прокатилась судорога и она забилась в бурном оргазме, первом в её жизни, а оттого ещё более остром и сладком.

Что… что это было?.. – отдышавшись, спросила она. – Что ты со мной сделала, Эрисса?

Мне захотелось сделать вам приятно, и это удалось, - с улыбкой ответила девушка. Вы получили удовлетворение, которое, по словам мужчин, могут доставлять только они. Но, как видите, мы прекрасно обошлись без мужчин.

Это было восхитительно… - прошептала Шака.

Если госпожа желает, я могу делать это чаще.

А это возможно?

Всё зависит от вашего желания, – усмехнулась шалунья.